Иоанн III Великий. Исторический роман. Книга 1, часть 1—2. Людмила Ивановна Гордеева

мне, условия окажутся для нас тяжелыми!

      Народ замолк, боясь пропустить хоть слово боярина. Но тут, откуда ни возьмись, на возвышение выскочила сама вдова посадская – полногрудая Марфа Борецкая, как всегда бодрая, свежая, богато одетая, в легком шелковой летнике с широкими рукавами. Зычным, далеко слышным голосом она перебила Ларионова, боясь, что тот, занимая промосковскую позицию, уговорит народ согласиться на все условия.

      – Братья-новгородцы! Неужели мы так просто покоримся супостату? Неужели нет у нас стен крепких, пушек боевых, людей храбрых? Неужели я, баба, буду вас мужеству учить? Что, совсем уже не осталось воинов в этом городе? Тогда мы, бабы, юбки на вас наденем, а сами отправимся свой город защищать, на стены полезем! Стыдно вам должно быть, вольные новгородцы! – сказав все это, Марфа тут же куда-то исчезла.

      Слова Марфины произвели впечатление. Народ зашумел, задвигался и снова разделился на два лагеря: одни вопили, что надо мириться с великим князем, другие кричали, что Новгород – город вольный, а за волю свою стоять надо. Степенный посадник Василий Максимович Ананьин пытался призвать сограждан к спокойствию, заставить слушать себя, чтобы обсудить хоть как-то вопрос и принять законным большинством решение, но народ так распалился, что, кажется, в тот день уже никакого решения принять было невозможно. В нескольких концах толпы вспыхнули потасовки сторонников и противников переговоров. Видя, что вопрос сам собой откладывается, а также зная, что время для решения еще терпит, бояре удалились с веча в великокняжеский дворец, где имелись для вечников специальные палаты, где можно было обсудить проблемы в более спокойном ритме. А народу полезно побурлить, выпустить пар, и подумать, что делать дальше. Марфины сторонники хорошо знали, что время и деньги обычно работают на них.

      …После предыдущих двух битв пятитысячный полк Холмского потерял убитыми и ранеными около сотни человек. Новгородцев, только убитых, оказалось более пятисот человек. А раненых и увечных, тех, кто сумел ноги унести с поля сражения, никто и не считал. Передохнув остаток боевого дня и следующую ночь, и получив от государя приказ – следовать к реке Шелони на подмогу к псковичам, отряды развернулись и пошли в указанном направлении, на запад.

      Двигались еще несколько дней. Для сбережения сил самую жару пережидали в каком-либо лесочке, обедали, отдыхали. Естественно, вокруг выставляли надёжную охрану, вперед высылали сторожевые посты – урок первого боевого дня, чуть не закончившегося трагически, не пропал даром. 14 июля, после очередного небольшого отдыха, вновь двинулись вперед. Вскоре сторожа подтвердили данные проводников, что река Шелонь совсем рядом – в получасе пути. Народ, томившийся от жары и сухости, охотно двинулся к реке, предвкушая наслаждение от близости воды, от возможности освежиться ею.

      Солнце перевалило за полдень и уже склонялось к западу. Жара слегка умерила свой пыл, но слабый ветерок все еще оставался теплым, был пропитан зноем. Князья Данила Холмский и Федор Палицкий шли пешком