Муха на стекле. Олег Викторович Попов

то ли уснуть, то ли проснуться в этом иллюзорном мире. Сознание словно бы зависло между двумя разными галлюцинациями… А оцепеневшее тело оказалось в каком-то беспомощном, полуобморочном состоянии.

      Окружавшая меня средневековая иллюзия не исчезала… Она продолжала существовать по своим законам сна. И время в ней не останавливалось. События на лесной дороге, пущенные мною на самотёк, бурно и стремительно развивались… А я смотрел сверху отстранённо и уже даже как-то равнодушно на разворачивавшуюся внизу, полную драматизма, картину.

      ***

      …Могучий рыцарь со шрамом, едва избавившись от моего телепатического контроля и придя в себя, как и предполагалось, тут же поспешил бросить своих застоявшихся латников в атаку на нечистую силу, скрывшуюся за завалом. А следом за суровыми штурмовиками, с кровожадной радостью кинувшимися к баррикаде, устремилась вперёд и остальная армия – беспорядочной, разъярённой толпой.

      На обочину орущего, громыхающего оружием и доспехами, людского потока, стремительно приближавшегося ко мне, вмиг оказались отброшены перепуганные насмерть монахи. В этом шуме слов молитв совсем уже не было слышно… С бледными, трясущимися губами под надвинутыми на потные лица капюшонами, вцепились воины Иисуса из последних сил в свою покосившуюся святыню – Золотой крест.

      А напротив монахов, на другой стороне лесной дороги, копошился с душераздирающими воплями, в колючих кустах ежевики, сбитый с ног, старый епископ в порванной рясе. Ему казалось, наверное, что настал его последний час… Движущийся вооружённый людской поток, словно клинок, рассёк духовное воинство, и неумолимо продолжал оттеснять священнослужителей с тропы, вглубь непролазной чащи.

      Крики, звон оружия, лязг доспехов слышались за баррикадой всё ближе и ближе. Это был конец…

      Когда я понял, что окончательно застрял в проклятом средневековом лесу, и что сейчас мне предстоит погибнуть в нём, по спине невольно пробежал холодок. Как-то всё неожиданно получилось… Глупо! Мне ещё ни разу не приходилось умирать во сне. Ни в обычном, ни в осознанном… Тем более – жестокой, насильственной смертью.

      А то, что умирать мне сейчас придётся, было понятно и ежу… Недобрые лица приближавшихся врагов никакой пощады не сулили. Против такого количества головорезов уже ни помогло бы и моё, явно возросшее в двойном сне, фехтовальное мастерство, и преимущество в оборонительной позиции, на вершине баррикады… Впрочем, и эти скромные тактические плюсы перечёркивались сейчас досадным ранением, и плохо действующей левой рукой.

      Что ж, надо собраться с силами и прожить последние минуты достойно, вспыхнула и погасла в мозгу слабая мысль… Как предположила Алина, возможно, мы с ней в этом иллюзорном средневековье, попадём в какие-нибудь будущие исторические хроники. Пусть даже и в роли отрицательных героев. Но – не трусов! Это мои враги должны увидеть и запомнить.

      Героическим усилием воли я заставил себя разлепить налившиеся