Княжья Печать. Александр Сергеевич Харламов

отдернул руку от Княжьей Печати.

      – Рогвольд!– приглушенный голос доносился откуда-то снизу.

      Жрец пошарил свободной рукой под кроватью, выудив оттуда зеркало в черной деревянной оправе. По полированной поверхности плавали какие-то мало понятные тени и клубки густого тумана. Изображение зарябило, формируясь в бесформенное лицо, на котором невозможно было разобрать ни носа, ни рта, лишь горящие красными языками пламени широко распахнутые глаза. Туман заколыхался, выплевывая вполне из себя человеческие фразы.

      – Тебе это удалось, Рогвольд!– одобрительно зашелестела тьма, клубящаяся внутри зеркала. В коридоре раздались чьи-то шаги, и жрец почти мгновенно спрятал таинственное переговорное устройство под подушку, набитую хвойными иголками.

      – Что ты…

      – Тсс!– прошептал Рогвольд, доставая зеркало обратно.– Господину известно, что служителям Светлейшего запрещено иметь зеркала. Считается, что они вмещают в себя тьму!

      – Ха-ха-ха!– расхохотался туман.– Интересная идея…Так тебе удалось?

      – Печать у меня,– проговорил Рогвольд с легким поклоном.

      – Покажи…– туманно резко дернулся, словно намериваясь выпрыгнуть из тесных оков оправы.

      – Вот…– золото блеснуло в темноте, доставив тьме, царившей в зеркале заметное удовольствие.

      – Отлично! Доставь ее…

      – Вы сделаете, что обещали?– с надеждой в голосе спросил Рогвольд, пряча Печать обратно.

      – Освободить тебя от сана жрица Светлейшего?– уточнил туман.

      – Да…

      – С удовольствием! Только доставь мне ее…

      – Я служу вам, мой господин!

      – Принеси!

      – В паре верст от столицы Кижа есть роща, в ней живет старик, отдашь Печать ему!– повелела тьма.

      – Да, мой господин! Низко поклонился жрец.

      – И смотри…Мне нужна она, чтобы вернуться…

      При этих словах туман начал рассеиваться, разрываясь на клочья, постепенно исчезая за деревянной оправой, уступая место нормальному отражению Рогвольда.

      – Да поможет мне…– начал было привычную молитву жрец, но осекся, сомневаясь, стоит ли ждать поддержки в столь не богоугодном деле от идола, которому поклонялся всю свою жизнь с раннего малолетства.– Я постараюсь, господин!– промолвил он, воровато пряча Печать в свой карман.

      После этого разговора он еще недолго пометался по комнате, собирая в заплечный мешок несколько полезных в дороге вещей, чутко прислушиваясь к голосам на заднем дворе, где горячо обсуждали смерть Великого Князя. В грубо сшитую холщовую ткань перекочевали теплые шаровары, ряса с меховой подкладкой, шапка и фляжка с водой. Отдельно в белый платок он завернул кусок черного начинающего черстветь хлеба и луковицу, чтобы перекусить по дороге. Рогвольд огляделся по сторонам, словно прощаясь с тем местом, в котором провел почти всю свою жизнь. С того самого момента, как родители отдали его учиться богоугодному делу, вздохнул и преклонил колено, сквозь