Поэтесса в жанре ню и другие рассказы. Ян Стыдобка

енника с фотокамерой, чаще тоже девушку, а дальше как повезёт. Или получится шедевр, или банальность, для которой сгодился бы кто-нибудь обыкновенный, не творческий.

      Самой талантливой среди своих друзей вконтакте Олег считал Веронику Грекову. В девятнадцать лет её поэтические достоинства были неоспоримы, большие серо-зелёные глаза инопланетно глубоки. Она обладала тонкой талией, что в наши дни почему-то редкость. Бывает, смотришь на какую-нибудь супермодель: силуэт очерчен параллельными прямыми. А у Вероники настоящие песочные часы. И грудь под топиками и майками на летних снимках угадывалась очаровательная: в меру объёмная, неподвластная земному тяготению.

      Довольно стеснительная девчонка, до недавних пор она даже фотографий в купальнике на странице не выкладывала. Но предчувствие шептало: скоро, скоро влетит первая ласточка, стыдливо полуприкрытая ладонями или кисейным лоскутом. Будут комментарии подруг: ах, прелестно! ах, божественно! Ободрённая, Ника покажет что-нибудь смелее…

      Олег не ожидал, что за этими картинками она обратится к нему. Однако… Несколько раз перечитал сообщение, встряхнул головой, протёр глаза – не исчезло. Ну и дела! Ощутить себя котом перед миской сметаны мешала только неуверенность: вдруг выйдет не очень? Вдруг ей не понравится? Но уж надо будет постараться.

      Он видел Нику в реальной жизни трижды; один раз из этих трёх она, несомая толпой, проскользнула мимо в метро. Он не был профессиональным фотографом, всего лишь крепкий, без ложной скромности, любитель. Никого не обучал, не давал уроков и мастер-классов. Снимал не для заработка, только по вдохновению. С Никой оно будет до потолка, не сомневайтесь. Но почему именно он?

      «Меня очень впечатлил твой проект "Такие, как вы". От их взглядов не могла оторваться», – написала Вероника.

      Вот оно что. Проект был не Олега – его друзей, семейной пары психологов. Они собрали группу людей с физическими особенностями: девушка, родившаяся без кисти, другая – с большими родинками, третья – смуглая красавица, похожая на гречанок Джона Годварда, в пятнах витилиго… И так далее. Целью проекта было избавить их от приобретённых за годы жизни комплексов, в том числе и с помощью фотосессий. Обнажение не являлось обязательным условием, но, если кто решится, приветствовалось.

      Решились почти все.

      Олег до сих пор поддерживал с девушками связь, а той смуглянкой даже закрутил роман. Можно сказать, лично проверил её избавление от комплексов, чёртов циник, и остался доволен. Как, надеялся, и она. Но замуж позвать не успел; пока раздумывал, её фото в сети увидел некий Герхард, написал, примчался на берега Невы… Теперь Марина жила в Мюнхене, её портреты в стиле fashion появлялись на журнальных обложках.

      «Какие-то сложные ассоциативные пути, – продолжала Вероника. – Видимо, такое соображение: если ты понял этих девушек и снял деликатно и бережно, тебе можно доверять. А может, я такая же…»

      «В смысле?» – спросил он.

      «Конечно, не с физической стороны, с другой. Стала бы иначе портить бумагу?»

      «Бумагу?»

      «Да, я пишу на бумаге ручкой, иногда сразу, иногда по тысяче раз перечёркиваю…»

      Они договорились на ближайшую субботу. Стоял декабрь, встречаться надо было в студии.

      «Я оплачу два часа аренды зала, – написала Вероника. – Или одного достаточно?»

      «Лучше два. А я добавлю от себя ещё два».

      «????? Не много???»

      «В самый раз. Иван Артемьев, слышала о таком? Большой авторитет в фото-мире. Он говорит, вообще не имеет смысла меньше пяти часов».

      «Не слышала, но ему, наверное, платят по времени? )))»

      «Не без этого. Но время там летит. За час только успеешь моргнуть, за два более-менее освоишься, привыкнешь. Останется два на всё про всё».

      «Хорошо, доверюсь авторитетам!» – согласилась Вероника.

      2

      Как он ни сдерживал себя, напоминая, что тротуар обледенел, за спиной аппаратура, что дорога от «Балтийской» занимает не больше двенадцати минут, а в запасе добрых пятьдесят, всё равно то и дело переходил на рысь, лавируя между попутными и встречными пешеходами. Бледное солнце висело над крышами. Ряды автомобилей послушно замирали на светофорах, только что не вставая на цыпочки. Пар вылетал из ноздрей, на миг туманя картину, и таял на колючем ветру. Цель всё ближе, ближе…

      Одна из старейших в городе фотостудий занимала верхний угол бывшего промышленного здания на Обводном, краснокирпичного, громоздкого, особенно сумрачного в ясные дни, когда щербатые стены вразброс усеяны пятнами теней.

      Внутри этого чудища, вероятно, многое с позапрошлого века изменилось, но только не лестница. О том, какая раньше здесь была жизнь, рассказывали почти скруглённые, истёртые тысячами ног ступени. Пролёты гулкие: идёшь наверх, встретил знакомого, поздоровались, и эхо полетело от стены к стене, к высокому потолку, к пыльным окнам, раскололось и будто впрямь зазвучало отголоском когда-то громыхавших отовсюду ткацких станков.

      Теперь станков не было, за них отдувались швейные машинки на первом этаже, где