Спасти Императора! «Попаданцы» против ЧК. Герман Романов

слишком уверенный голос Фомина заставил близнецов кое-как прийти в себя. – Марье вы, как я погляжу, приглянулись, соколики!

      – К-какой Марье? – Шмайсер нервно сглотнул.

      – Богине смерти, – Фомин поморщился как от зубной боли. – Супруга она Кощеюшки, хранительница потустороннего мира. По-разному ее зовут: и Марена, и Мара, и Марья, – он повернулся к Шмайсеру. – Слова такие знаешь: кошмар, морок, мор? То-то! Одного с ней корня слова, одна им страшная суть… Марженой еще ее поляки кличут. Единое ей имя и есть, хоть ликов у нее и множество – Смерть она! Тоже, кстати, словечко оттуда. Только, ребята, улыбаться не стоит, она этого не любит. И тайны здесь зловещие хранятся!

      Фомин обвел всех взглядом, усмехнулся и продолжил говорить:

      – Пещера эта непростая, капище здесь раньше языческое было, и вещи очень нехорошие здесь творились. Мой дед много чего мне порассказывал, а кое-что и сам видел. Ладно, – он одернул гимнастерку, поправив погоны, – раз уж так вышло, то потом расскажу! Пойду посмотрю, что соседи на том берегу делают, уж больно крики громкие были, могли и через туман услышать.

      Фомин легко поднялся, ухватил ППС крепкими пальцами, безмятежно зевнул и пошел к лазу. Фонарик не требовался – за прошедшие годы ему был знаком в проходе каждый камень, потому минуты не прошло, как он оказался на холодном воздухе.

      Молочная белизна густого тумана окутала даже высокий камень, видимость стала почти нулевой. Смотреть и слушать было бессмысленно, но ведь Фомин вышел из пещеры совсем из иных побуждений.

      Услышав в проходе тихое топанье, только невесело усмехнулся мыслям и присел на бушлат, который один из братьев, их имена он до сих пор путал, специально постелил на камень и бросил здесь, когда сбежал.

      – Садись, Андрей, а то зад свой проморозишь. Камень с человека тепло порядком вытягивает, а потому застилать его надобно, особенно утром.

      – Что такое здесь было? – спокойным до жути голосом спросил капитан, усаживаясь рядом. Лгать не было нужды, и потому Фомин выдал правду, хоть и мрачновато она прозвучала.

      – Марена всегда сама приходит или тень свою на человека наводит, когда его смерти желает. И обмануть ее невозможно. Экипаж БТ вчера должен был погибнуть, но не погиб. А от судьбы не уйдешь. Я потому вчера Шмакова концевым поставил, что тень на лице увидел!

      – Да бросьте! Это же мистика!

      – Послушай, умник, ты вчера на болоте что-нибудь необычное видел?

      – Болото как болото, тягучее только, ноги выдирать приходилось. А более ничего такого…

      – А ты подумай хорошенько, представь, что бывает, когда гороха поел?

      – Какой еще горох? – несколько раздраженно бросил капитан. События последнего дня и ему хорошо потрепали нервишки. Но тут же ойкнул, видно что-то сообразив.

      – Болотный газ я нигде не видел, не выходил он пузырями. А как только Шмаков ушел в жижу, так вырываться стал, причем в разных местах…

      – Соображаешь, сынок! Сожрало оно парня, вот и заурчала его поганая утроба, довольная жертвой…

      – Жертвой?! –