Разности. Сборник романов, повестей и рассказов. Ольга Васильева

ССС-ра. И можно остаться инвалидом, но намного раньше, ибо раненых лечат.

      Это я не пугаю. Это я размышляю вслух. Я все это знаю не по телевизору и имею полное право рассказать вам и об этом.

      А насчет характера – вся моя жизнь – сплошная авантюра. Я не знаю, почему – пес его знает, но моя авантюра, называемая

      жизнью, или жизнь, называемая авантюрой, продолжается до сих пор, хотя и не с той уже интенсивностью и с ГОРАЗДО меньшим риском для жизни. Это первое. Второе. Вы здорово влипли – мне будет вас не хватать, если с вами что-нибудь случится. А если мне чего-то или кого-то не хватает, я чувствую, что надо срочно что-нибудь сделать, чтобы этого не случилось.

      Я не знаю, что будет завтра и как оно будет завтра. Меня, как сказали лекаря, с моим характером и моим полухиппианским образом жизни, может трахнуть в любой момент. Если, конечно, я не перестану делать то, что я люблю. А люблю я работать до полной потери пульса, если пришла в голову какая-то идея, люблю рисовать далеко за полночь, перед этим пропахав на прямом эфире и звонками по телефону (а это та еще работенка – главреж после нее меняет, пардон, подштанники), люблю кофе, сигары и писать письма.

      А если с вами случится что-то непоправимое? Кому я тогда буду писать письма?

      На деревню дедушке? Константину Макарычу?

      Поверьте мне – ТАКИХ писем я никогда никому не писал. Это когда они пишутся сами, когда слова льются, как мягкий воздушный поток, подхватывающий слова-лепестки и несущий их в светлую даль. Почему в светлую? Да потому, что я знаю, что опустятся они в мягкую и нежную руку, которая их примет с благодарностью…

      А вы говорите – лучше сразу. А вы говорите – Афганистан. Там, между прочим, стреляют, о чем я писал выше. А могут ведь и не туда попасть. И станет еще хуже… впрочем, я повторяюсь…

      Не дано человеку распоряжаться собственной судьбой, хотя он думает, что это он делает сам. Неправда это. Человек предполаг, а бог располаг – так в старину говорили. И не ешьте себя – это невкусно. Скушайте лучше пирожок с абрикосами, и запейте ароматным чаем. Тут, кстати, чай не пьют почти, а то, что продается – веник-веником… И прислушайтесь к своим ощущениям в этот момент. А потом перечитайте это письмо сначала, и сравните эти ощущения. Это я не ругаюсь. Это я за вас переживаю. А мне сейчас волноваться нельзя. Хотя как можно за вас не волноваться…

      Пирожки с абрикосами, поверьте мне, лучше пуль, грязи, боли и ненависти…»

      И – все. Потом, конечно же, были еще и еще письма. Исповеди, споры, размышления его, ее воспоминания…

      Знаете ли вы, что такое – быть бесконечно, безоблачно, без границ счастливым?

      Чтоб смеяться оттого, что сердце полно Им, что Он есть в этом мире. И что Он – вот такой. Как никогда, даже в юности, не мечталось, потому что… так не бывает. Потому что – страшно мечтать о том, что несбыточно. И вот… бывает. Все возможно. И счастье – пьянящее, сводящее с ума – бывает.