Туман над Токио. Лариса Аш

пожалуй, можно было задавать главный вопрос, вертевшийся у меня на языке уже две недели, с самого нашего первого контакта по телефону. И я его задала:

      – Скажите, пожалуйста, каков размер гарантий?

      Гарантией тут называют зарплату актёров и певцов.

      Хории-сан даже бровью не повела, но ответила без вежливых формулировок:

      – Аш-сан, такие вопросы задавать не следует.

      Я не умела ещё владеть своими бровями, поэтому не только повела ими, но они ещё у меня и выгнулись в дугу от изумления. Не задавать? Так в Европе устраивающийся на работу таких вопросов и не задаёт! Потому что работодатель своевременно и самолично уведомляет будущего сотрудника о размере зарплаты. Впрочем, настаивать на вопросе о деньгах я не решилась, опасаясь испортить свою актёрскую карьеру.

      Чуткий менеджер поспешила сообщить мне то, от чего любой размер гарантий напрочь вылетит из головы! При собеседовании с продюсером я должна буду пройти тестирование на роль. Мне выдадут ксерокопию с моими репликами, двадцать минут на чтение и затем – показ.

      У меня похолодело внутри. Двадцать минут на чтение? Иероглифов?! Так это… я их и за двадцать суток не прочту!

      – Пора, госпожа Аш, собеседование в 11:30. Поедем на метро, тут близко, – усугубила мои страхи Хории-сан.

      Мы проехали по прямой линии подземки несколько остановок и вышли через длинную торговую улицу к театру. При сорокаградусной жаре и высоком проценте влажности, соответственно, косметика «течёт». Вот такой и увидел меня у служебного входа в театр продюсер спектакля, господин Накамура. Он, тоже прекрасно умеющий владеть бровями, даже не повёл ими, только украдкой окинул меня с ног до головы, оценивая, видимо, подхожу я на роль, или не очень.

      Мне в срочном порядке требовалось подправить макияж. Но отпрашиваться в туалет было не солидно. Тогда я почти смирилась с мыслью, что с таким вот лицом навряд ли подойду на роль, и навряд ли сыграю на сцене этого шикарного и безразмерного, как буддийский храм, сооружения.

      Я почувствовала, что вхожу в состояние индифферентности, когда уже всё до лампочки и будь что будет. А внезапное безразличие к окружающему было для меня лично огромной удачей в сложных ситуациях. В такие моменты моя врождённая застенчивость испарялась, как косметика в сорокаградусную жару, и я становилась раскованной, смекалистой и игривой.

      Накамура-сан, заметив огонь в моих глазах и приняв его за интерес к роскошным внутренностям здания, начал, как туристке, выдавать информацию о годе создания театра, его возведении, нюансах архитектуры и замечательных пьесах, в большинстве своём «кабуки»[9], сыгранных здесь. Я широко улыбалась, восхищалась, и из моего горла чуть не вырвалась удачная, на мой взгляд, шутка. Но, наученная горьким опытом, я зарубила себе на носу, что шутить, кроме как с близкими друзьями, в Японии опасно, поскольку официальные лица не понимают европейского юмора и принимают его за издёвку.

      Добравшись наконец до зала заседаний, мы сели за

9

Кабуки – один из видов традиционного театра Японии. Представляет собой синтез пения, музыки, танца и драмы.