Эпоха последних батыров. Радик Темиргалиев

от опасности. Важнейшее правило его тактики состоит в утомлении, изнурении неприятеля, что весьма легко сделать на необозримой степи. Пользуясь этими пособиями у себя дома, он почти непобедим. Преследовать киргиза долго невозможно, никогда не удается иметь его в виду, один след указывает его путь. Когда противник, завлекая, изнемог, тогда киргиз начинает действовать. Он является как бы из земли, смело нападает, зажигает траву, отрезывает воду, не позволяет сойти с места, тревожит, и победа остается на его стороне. Против сомкнутого регулярного строя и орудий киргиз ничтожен. Но в ручной схватке телесная сила, ловкость владеть холодным оружием и управлять конем, дают ему величайший перевес над нашими войсками. Вообще киргиз уклоняется от боя с ними и старается хитростью восстановить равновесие, но там, где идет дело о непосредственной защите аулов, где он возбужден фанатизмом, там он храбр до отчаяния».

      Тактика степного боя зависела также от того, с какими конкретно российскими войсками приходилось сражаться кочевникам. Солдатам походы в степь давались очень тяжело, и в течение XVIII–XIX вв. несколько таких попыток закончились катастрофично. Даже не войдя в соприкосновение с противником, отряды несли тяжелые потери вне зависимости от того, в какое время года предпринимались эти походы. Резко-континентальный климат с жарким летом и суровой зимой делал маловодную степь практически неприступной, и взять ее под реальный контроль удалось только во второй половине XIX в., когда российские власти застроили территорию огромным количеством крепостей. Так, известный военный историк генерал-майор М. Терентьев признавал, что «отряды бессильны в погоне по степям за увертливым и выносливым кочевником и… только постоянные укрепления среди и кругом кочевий могут что-нибудь сделать».

      Гораздо лучше, чем солдаты, проявляли себя казаки, особенно яицкие (уральские), широко заимствовавшие кочевые традиции. Вот как описывал, к примеру, внешний вид казаков, участвовавших в походе на Хиву (1839–1840 гг.), известный русский военный историк и участник этой экспедиции М. Иванин: «Уральские казаки, более опытные и имевшие более способов, оделись лучше прочих войск; по разсказу одного из них, у него поверх рубашки была стеганная на верблюжьей шерсти фуфайка, потом полушубок из молодых мерлушек, доходивший несколько ниже колен; сверх обыкновенных штанов, другие стеганные на верблюжьей шерсти, а сверх их кожанные киргизские шаровары, длинные сапоги с большими онучами, полушубок подпоясывался ремнем. Сверх полушубка саксачий (годовалых баранов шкуры) тулуп, а поверх его киргизская доха из лошадиных шкур, подпоясанная ремнем, баранья шапка и башлык, а про запас киргизский малахай». В результате, как далее пишет М. Иванин, «уральские казаки менее всех пострадали, не смотря на то, что более прочих войск употреблялись на работы и перенесли более трудностей». В походе, где из пятитысячного отряда от морозов и болезней погибло около пятой части личного состава, потери пехоты составили