Абьюз. Екатерина Оленева

интересуешься тем, что тебя ждёт?

      – Я знаю, что меня ждёт: мавзолей из золотых свитков под названием Кристалл-Холл и позолоченная мумия – ты.

      Я обычно резка с людьми. Почему? Потому что людям только дай повод, они сразу же начнут доставать навязчивым дружелюбием. Нужно успеть выставить свои колючки до того, как тебя достанут щенячьими восторгами и щенячьей же преданностью.

      Но к Синтии мои обычные мотивы были не применимы. Она на дружелюбного щенка уж точно не походила.

      – Редкостное и похвальное равнодушие, – усмехнулась она, лихо сворачивая с главной дороги. – Что тому причиной?

      – Право голоса. Раз я его не имею, то мне плевать, с какой целью и куда меня везут.

      – Серьёзно? Тебе плевать, даже если я скормлю твою шикарную тушку ручным крокодильчикам?

      – Сильно сомневаюсь, что вашим домашним крокодильчикам я окажусь по зубам. Я бы на вашем месте так ими не рисковала.

      – Ты недооцениваешь моих крокодильчиков. У них острые зубки.

      – Тем досадней будет их потерять.

      Синтия рассмеялась высоким, мелодичным, холодным смехом. Он раскатился по салону машины мелкими снежными кристалликами.

      Я всерьёз поверила в то, что смех бывает острым. Теперь, когда я слышала госпожу Элленджайт, я знаю – он таким бывает.

      – Я не потерять хочу, а кое-что обрести. Именно для этого мне и потребуется твоя помощь, Сандра. Как насчёт того, чтобы поработать наживкой? Ах, да, ты же уже озвучила твоё отношение к отсутствию выбора и тут я склонна с тобой согласиться: отвратительно, когда кто-то что-то решает за тебя. И уж совсем омерзительно, когда решают все. Но что поделать? Жизнь так устроена! Я готова поставить памятник человеку, в решающий момент выбравшему интересы ближнего своего, а не свои собственные. Но я прожила туеву кучу лет и – увы! – но нет. Человек всегда выбирает самого себя. Всегда своя рубашка ближе к телу. Однако тебе никто не запрещает отстаивать свои интересы.

      – У меня в ваших играх интереса нет.

      Кстати, человек не всегда выбирает самого себя и свои собственные интересы ставит выше других, но каждый живёт в той реальности, в которую верит. Я с Синтией спорить не собиралась.

      Глаза её удивлённо распахнулись:

      – Тебе действительно всё равно?

      Её это удивляло?

      Ну, конечно. У нас такие разные жизни. Она принцесса белых холмов – я принцесса подворотен. Я не могу представить жизнь на белых подушках, когда мир вращается вокруг твоего наманикюренного пальца, а ей не дано вообразить, какого это, быть самой большой крысой в крысятнике, ежесекундно выгрызая своё право на жизнь.

      У меня на глазах убивали, насиловали, торговали людьми, попирая самое святое. Среди моего окружения то, что людьми возносится в ранг абсолютных ценностей – жизнь, неприкосновенность человеческой личности, любовь к семье, – всё это втаптывалось в грязь, не стоило ничего.

      А чувства, настоящие, истинные, искренние – они были хуже всего.

      Мой брат любил меня. Моего брата, Энджела, того, которого знала лишь я, не стало.