Брокер. Джон Гришэм

как следует подготовиться. Они были уверены: у них есть еще четыре года. Четыре прекрасных года для приведения в порядок всех дел, и только потом – щемящий душу закат.

      Хотя было поздно, им казалось, что за окнами становится все темнее и темнее. Квадраты окон, смотревшие на Розовый сад, были черным-черны. Часы над камином начали чуть ли не физически ощутимый последний отсчет времени.

      – Что сделает пресса, если я помилую Бэкмана? – уже не в первый раз спросил президент.

      – Взовьется как безумная.

      – Это может даже оказаться забавным.

      – Вас здесь уже не будет.

      – Тем более. – После передачи власти завтра в полдень он исчезнет из Вашингтона на частном самолете нефтяной компании, который доставит его на виллу старого друга на острове Барбадос. По распоряжению Моргана телевизионщиков на виллу не пустят, не будет и корреспондентов газет и журналов, а все телефонные шнуры выдернут из розеток. Он не станет поддерживать связей ни с кем, даже с Крицем, и тем более с миссис Морган – по крайней мере в течение месяца. А Вашингтон пусть горит синим пламенем. В глубине души он надеялся, что так все и будет.

      После Барбадоса он прошмыгнет в свою хижину на Аляске и по-прежнему не будет замечать внешний мир, во всяком случае, до прихода весны.

      – Следует ли нам его помиловать? – спросил президент.

      – Возможно, – сказал Криц.

      Президент предпочел местоимение нам, он всегда так делал, когда предстояло принять потенциально непопулярное решение. В легких случаях говорилось я или мне. Если ему требовалась поддержка, если приходилось сваливать на кого-нибудь вину, он, приступая к процессу принятия решения, подключал Крица.

      Криц сорок лет брал вину на себя и давно к этому привык, хотя ему это уже изрядно обрыдло.

      – Весьма вероятно, мы не сидели бы сейчас здесь, если бы не Джоэл Бэкман.

      – Возможно, ты прав, – сказал президент. Он всегда утверждал, что стал президентом благодаря блистательной предвыборной кампании, личной харизме, необыкновенной способности схватывать суть проблем и ясному видению будущего Америки. Признать в конце концов, что он обязан избранием Джоэлу Бэкману, было нелегко.

      Но Криц проявил бессердечие или просто слишком устал. Его самого такое признание ничуть не шокировало.

      Шесть лет назад бэкмановский скандал буквально захлестнул Вашингтон, замарав попутно и Белый дом. Над популярным президентом сгустились тучи, и перед Артуром Морганом расчистилась дорожка, по которой он проковылял до Белого дома.

      Теперь, когда настало время ковылять в обратном направлении, он лелеял мечту о впечатляющей пощечине вашингтонскому истеблишменту, который все четыре года его игнорировал. Поблажка Джоэлу Бэкману сотрясет стены всех учреждений в округе Колумбия, а прессу приведет в ярость. Моргану нравилась эта идея. Пока он будет греться на барбадосском солнышке, столица снова закипит, конгрессмены потребуют расследования, прокуроры начнут изгаляться перед камерами, а занудные говорящие головы – нескончаемо болтать на всех телеканалах.

      Президент