Ледяной ключик. Нина Кузнецова

выражение лица и беспомощно развёл руками.

      – Я сожалею, но Владимир Петрович только что сконч… Не дослушав, я отпихнула этого верзилу-врача и, по-прежнему на роликах, устремилась к отцу.

      В довольно просторной палате Владимир Петрович неподвижно лежал один на кровати. Лицо его было бледным, но спокойным. От него тянулись многочисленные трубочки и проводки к аппаратам, стоявшим вокруг. На дисплее одного из них, издававшего характерное пронзительное пищание, я заметила ровную зелёную полоску. Нет, не может быть! Только не сейчас, когда я нашла тебя! Господи, сделай так, чтобы отец не умер! Прошу тебя!

      Я встала на колени перед кроватью и прикоснулась к тёплой ещё руке отца:

      – Папа, не умирай, ты должен жить!

      – Девушка, бесполезно! – услышала я женский голос сзади. Это вошла, судя по всему, медсестра, полная женщина средних лет, и равнодушно принялась отстёгивать от прибора проводки. Писк прекратился.

      Я продолжала стоять на коленях, вцепившись мёртвой хваткой в руку отца, мне казалось, что он всё ещё здесь и я таким образом держу его, не отпускаю…

      В палату вошёл Ваня, подошёл ко мне, присел рядом на корточки, дотронулся до моего плеча.

      – Пойдём, Настя, ему уже ничем не поможешь…

      – Ты иди, а я побуду с ним, – сказала я сквозь душившие меня слёзы, – я так ждала этой минуты, пусть она продлится ещё. Ты меня понимаешь?

      – Вы всех задерживаете, – прозвучал бесстрастный женский голос откуда-то сверху, – мы должны освободить палату для следующего пациента, а ещё и прибраться, и проветрить…

      – Как вы смеете?! – вырвалось у меня. – Папа будет жить! Пошли все вон! – я не узнавала своего нового голоса и новых жутких интонаций, но мне было всё равно. Вскоре шум за спиной стих, кажется, нас наконец-то оставили одних…

      – Мама, – взмолилась я, – если ты сейчас здесь и ты меня слышишь, то сделай так, чтобы я не потеряла отца, я чувствую, его душа ещё тут, и он меня слышит, пожалуйста, это сложно и почти нереально, но ведь бывают исключения… Ты же – фея! Фея Чистых прудов, я всё знаю, папа мне рассказал! Папа, возвращайся, я – твоя дочка!

      В этом месте я не удержалась и заплакала, уткнувшись носом отцу в бок! Как мне всю жизнь не хватало этого родительского тепла и защищённости, не хватало любящего существа, которому можно так вот прислониться и заплакать, если тебе больно. И пусть это будет всего один раз в жизни, подумала я, но зато этого у меня не отнимет никто, и я буду вспоминать этот чудный миг обретённого и тут же потерянного счастья…

      Я рыдала, а ещё идущее от отца тепло успокаивало меня… и тут вдруг мне показалось, конечно же, только показалось, что пальцы его в моих пальцах дрогнули, возможно, это была судорога умирающего, я где-то что-то читала про это, но я решила, что отец подал мне знак, что он меня слышит. И тут снова произошло невероятное: как будто кто-то шумно выдохнул. Опять кто-то вошёл? Я было приподняла голову, чтобы разразиться очередной тирадой, как увидела, что грудь отца медленно поднялась и опустилась, движение повторилось. Снова мерещится! Обман зрения?