Шахматы. Чёрная королева. Юлия Флёри

провести.

      – Ответьте, пожалуйста, на вопрос. – Стиснула Алёна зубы до желваков на скулах и гневно выдохнула, когда Марта промолчала. – Вы его любили… – Понимающе кивнула, чем всё же расшевелила, чем заставила выдохнуть и резко вскинуть взгляд в желании пояснить.

      – Саша для меня был близким человеком. – Начала Марта резко, тезисно. Слова, будто пулемётные очереди слетали с её губ, а спустя секунду, понадобившуюся для прицела, череда метких выстрелов повторялась вновь. – Тем самым, который видел и знал то, что я предпочла бы навсегда забыть. Напоминанием, которое всякий раз заставляло вставать по утрам с желанием стать лучше, сильнее, увереннее. Он для многих стал примером, ориентиром. Его уважали и его боялись. Принятые решения не всегда можно было считать человечными, но в любом, в каждом, без исключения, случае, они были необходимыми, единственно верными. Я не могла представить свою жизнь без него, без его присутствия, без ощущения, будто он стоит за спиной, но любовь… – Марта резанула холодной улыбкой. – Нет, дорогая. Это слишком громкое слово.

      – Так странно слышать подобные хвалебные отзывы об уголовнике…

      – Уголовник? Ни в коем случае! Тебе следует лучше разбираться в терминологии. Саша никогда не сидел в тюрьме. – Сказала как отрезала, и посмотрела на Алёну в упор.

      – Но он убивал. Убивал, грабил, насиловал…

      – Неверным с твоей стороны будет обвинять человека в том, чего он никогда не совершал.

      – Вы так самоотверженно его защищаете. – Алёна посмотрела на Марту с неприкрытой грустью. – Что же это, если не любовь?

      – Даже не знаю… может, ненависть? – Предположила Марта и улыбнулась тому, что застала девушку врасплох.

      – Ненависть?..

      – Ну да. А что в этом такого?

      – Минуту назад вы говорили о достойном примере, о большом человеке…

      – И что? Разве это могло помешать мне его ненавидеть? – Округлила она глаза и показательно рассмеялась.

      – Но почему?.. Как можно восхвалять с одной стороны и, в то же время, осуждать с другой?

      – Ну, предположим, потому, что у меня, в отличие от многих, чьи обвинения голословны, имелись к Самохину вполне оправданные претензии. – Марта склонила голову набок, наблюдая за тем, как в глазах напротив зарождается интерес. – Он кое-что у меня украл.

      – Тоже кольцо? – Фыркнула Алёна, но была готова тут же прикусить свой язык, так Марта посмотрела.

      – Не кольцо. – Осторожно заметила она, и можно было почувствовать ту вибрацию, которая зарождалась в мощном, глубоком голосе. – К сожалению, много больше. Он украл у меня целую жизнь. А подобного я никому простить не готова.

      – В этом вы его обвиняли тогда на кладбище? Неужели жизни не хватило?

      – Откуда такие мысли? – Марта сдавленно рассмеялась. – Конечно, нет. Он был мне должен и долг свой обещал отдать. Но обманул. – Едва ли не по слогам готова была последнее слово произнести. И горечь. В каждом звуке была горечь, которую женщина и не пыталась скрыть.

      – Он