Гардемарины. Ломаные грани курсантства. Александр Брыксенков

что все эти философии, истории, филологии и тому подобное – это вовсе не науки, а так, беллетристика.

      После этого разговора сын Барсукова, мечтавший об Университете, твердо решил стать инженером. Было это в тот период, когда общество еще не запало на менеджеров, юристов, экономистов, когда врачи, опережая Запад, разрабатывали новые методики борьбы с тяжёлыми недугами, когда инженеры создавали невиданные ранее двигатели, когда учёные открывали новые закономерности окружающего мира.

      И не знал парень, что ждут его лихие времена. Чёрт возьми! Гитлер псих-псих, а угадал, что СССР – это колосс на глиняных ногах. Пришло время и колосс распался. Россия впала в дикость: встали заводы, распались колхозы, армия и флот скукожились, наука и образование были посажены нп голодный паёк. Народ обнищал.

      В девяностые Барсуков пытался понять, кто же виноват в том что Россия погрузилась в помойную яму. Пытался и не смог, хотя и знал физический смысл первой производной.

      Да и многие не могли. Конечно, товарищ Сталин смог бы разобраться, но, где он был, товарищ Сталин?

      Паловый узел

      бЕЗ ШПОРЫ

      Бездвоечная группа

      Курсанты-морячки ненавидели экзаменационные двойки лютой ненавистью. А как же!!! Вместо отпуска курсач, получивший два шара, оставался в училище для повторного экзамена. А это, ох, как горестно! Горестно, не горестно, а плохих оценок было не избежать. За сессию любая учебная группа нахватывала от пяти до десяти, а то и более, гадких неудов. Но была в училище одна уникальная команда, которая преодолевала сессию за сессией без единой «пары».

      Так стало получаться после того как эта команда вдрызг провалила свою первую сессию, получив только по высшей математике семь неудовлетворительных оценок. Среди неудачников был и Эдька Шонс, элегантный, стройный брюнет, родом из Ленинграда.

      В пику своей элегантной внешности имел Шонс простецкую фамилию, русскую по форме, украинскую по содержанию – Панчохин. Но ни по фамилии, ни по имени товарищи его не называли. Для всех он был Шонс, а наиболее начитанные называли его даже Тилли Шонсом. Прозвище приползло за Панчохиным с гражданки, где этот видный юноша верховодил в небольшой подростковой группке.

      Подростки конечно же проказничали. Главной их проказой являлось проникновение в один из закрытых на ночь пивных ларьков, которых в городе было очень много. Проникновение обеспечивал Шонс. Он обладал способностью открывать любые замки с помощью простеньких отмычек. Дополнительно к отмычкам он имел связку разнообразных ключей.

      В ларьке пацаны при свете свечи устраивали пир. Гранёные кружки наполнялись пивом, из ларя обитого железом извлекались бутерброды и конфеты, распечатывалась коробка «Казбека». После пиршества все приводилось в исходное состояние, ларек запирался на замок, и ларечница, прибывавшая утром в свою голубую будку, даже не замечала, что за ночь её припасы слегка уменьшились.

      Шонс