Светлый путь в никуда. Татьяна Степанова

отличен, – тоже ни слова. Все три жертвы погибли от огнестрельных ранений. Так объявишь журналистам.

      – Понятно. Я сейчас же займусь составлением релиза, – Катя смотрела на Первомайскую.

      Зимовье зверей… свет солнца и тени…

      – Чуть позже напишешь. Что скажешь об этом деле?

      – Федор Матвеевич, это не ограбление.

      – Не ограбление. Убийство, причина которого нам неясна. Когда убивают несколько человек в доме, какие могут быть цели?

      – Никаких, если убийца псих ненормальный, маньяк-садист.

      – А если не маньяк?

      – Ненависть. Ненавидит всех, всю семью желает уничтожить под корень.

      – А еще?

      – Хочет убить кого-то одного из членов семьи. Именно этот кто-то – главная жертва и цель. Остальные убираются как свидетели убийства.

      Гущин посмотрел на Катю и отошел от тела.

      – Что можно сказать, исходя из последнего, об этом убийстве?

      – Что целью была она… старуха, – Катя желала лишь одного – выскочить, как пробка из бутылки, из этого проклятого дома, из этого чертова поселка – гибрида «Московского писателя» и «Светлого пути». – Потому что ее убили вот так… страшно. А тех других застрелили, чтобы они не назвали убийцу.

      – Там свидетелей привезли, кого успели разыскать, – в кабинет заглянул оперативник, – Федор Матвеевич, мы и таксиста нашли, его по телефону пока что опросили. А другие здесь.

      – Пойдем поговорим со свидетелями, – сказал Гущин. – Но в релизе о них никаких упоминаний.

      – Журналисты все равно узнают, – Катя двинулась за ним.

      Патологоанатом и криминалисты продолжили осмотр кабинета, кухни и гостиной. В доме Первомайской работали сразу несколько оперативных групп из Главка и местного УВД. И работы хватало всем.

      Глава 4

      Свидетели

      Свидетели, которых удалось установить, ждали на территории участка вдали от жаждущих информации журналистов. Полицейские разместили их в старой беседке – двое охранников поселка «Московский писатель», медицинская сиделка Клавдии Первомайской, обнаружившая тела, и пожилая седая женщина в черной стеганой куртке, впопыхах застегнутой косо, – лет под восемьдесят, однако крепкая и подвижная для своего почтенного возраста. Лицо ее поразило Катю – резкие черты выражали шок от происходящего. И там было что-то еще.

      Начальник УВД сказал Гущину, что это помощница и литературный секретарь Первомайской Эсфирь Яковлевна Кленова. Именно ей первой позвонила сиделка сразу после вызова полиции. Кленова примчалась в «Светлый путь» из Москвы на такси, когда в доме уже работала оперативная группа.

      Полковник Гущин, естественно, начал с главного свидетеля – сиделки. Они отошли от остальных, Катя старалась не упустить ни слова из свидетельских показаний.

      Сиделка – уроженка Таджикистана – сообщила, что она профессиональная медицинская сестра и попала к Первомайской по рекомендации семьи ее знакомых дипломатов, в которой работала, ухаживая за