Буря Жнеца. Том 2. Стивен Эриксон

на то пошло, то мне больше нравится старший оценщик. Увы, он принял обет безбрачия.

      – Этот подобострастный монашек все еще здесь?

      – Да.

      – У тебя странные вкусы, ведьма.

      – Даже не знаю, что на это ответить, – не сразу произнесла она.

      – Так и не отвечай.

      Поджав губы, Самар Дэв вышла из комнаты.

      Карса Орлонг пребывал в дурном настроении, но он и представить не мог, что это как-то повлияло на его беседу с Самар Дэв. Она – женщина, а разговаривать с женщиной все равно что сидеть в пыточном кресле, пока тебя препарируют разными инструментами, которые находятся за гранью мужского понимания. Куда как проще с мечами. Даже грядущая война всех против всех не так напрягает, как легчайшее соприкосновение с женским вниманием. Но что еще паршивее, теперь ему этого соприкосновения не хватало. Конечно, к услугам чемпионов, готовящихся к битве с Императором, были шлюхи всего Летераса. Однако в них нет ничего глубокого, ничего настоящего.

      Должен же быть какой-то компромисс, убеждал себя Карса. Можно же вести беседу так, чтобы она была полна искр и финтов, но при этом не угрожала его гордости. Впрочем, ему хватало здравомыслия понять, что это практически недостижимо.

      В мире, полном оружия, сражение являлось образом жизни. Возможно, единственным. Его ранили кнутами и словами, кулаками и взглядами. Его избивали невидимыми щитами, оглушали невидимыми дубинками. Он сгибался под тяжестью цепей собственных обетов. Как сказала бы Самар Дэв, выжить – значит выстоять под этим напором, преодолеть все, что бросает на тебя судьба. Поражение – это падение, но падение не всегда значит быструю и милосердную смерть. Обычно падение ведет к медленному распаду, когда под грузом потерь смертный падает на колени и начинает медленно, но верно убивать себя.

      Он сумел разобраться со своими недостатками, однако сталкиваться с чужими был, по всей видимости, еще не готов. Ему было страшно оступиться и испытать боль. И все же чувство голода не проходило. От такого раздрая на душе у Карсы всегда становилось тяжко и настроение сразу пропадало.

      Все легко исправляется хорошей дракой.

      Нехватку любви воин искупает насилием.

      Карса Орлонг ухмыльнулся, закинул свой каменный меч на левое плечо и вышел в коридор.

      – Я слышу тебя, Байрот Гилд. Будешь моей совестью? – Он издал смешок. – Ты ведь увел у меня женщину.

      Так ты уже нашел другую, Карса Орлонг.

      – Я сломаю ее пополам.

      Раньше тебя это не останавливало.

      Но нет, это все игры разума. Душа Байрота Гилда заключена в мече, и едкие реплики на самом деле принадлежат внутреннему голосу Карсы. В отсутствие собеседников он начал копаться в себе.

      – Надо кого-нибудь убить.

      Из коридора он попал в широкий переход, оттуда – на двор с колоннами, и наконец – в боковое ответвление, ведущее к северным пешеходным воротам. Никто ему не встретился, отчего настроение ухудшилось еще сильнее. Слева к воротам примыкала небольшая сторожка, в которой находился засов.

      Летериец, сидевший в сторожке, только успел поднять голову, и тут же ему в лицо впечатался огромный