Буря Жнеца. Том 2. Стивен Эриксон

значит «пали»? Они ведь наши родичи – единственные наши родичи во всем этом проклятом мире!

      – Истинно так, государь. Признаюсь, меня по-своему ужаснул приказ отправить их в самые ужасные камеры…

      – Чей приказ, Гнол? Отвечай!

      Канцлер поклонился. Страннику был знаком этот прием: он скрывал удовлетворенный блеск в глазах Гнола. Стоило ему распрямиться, как блеск пропадал.

      – За размещение падших сепикских эдур отвечает Томад Сэнгар, ваше величество.

      Рулад медленно откинулся на спинку трона.

      – И теперь они умирают.

      – Как мухи, ваше величество. Увы.

      – Мы спасли их от малазанского ига, чтобы самим мучить. Спасли, чтобы потом убить.

      – Поистине несправедливая участь, да будет позволено мне заметить…

      – Несправедливая?.. Ах ты, червяк, почему ты не сообщил мне об этом раньше?

      – Государь, вы мало интересовались финансовыми подробностями…

      Ай-яй, Гнол, это просчет.

      – Какими-какими подробностями?

      На шее канцлера выступили крупные капли пота.

      – Я имею в виду расходы, связанные с их содержанием, ваше величество.

      – Они же тисте эдур!

      И снова поклон.

      Рулад вдруг вцепился пальцами себе в лицо и отвернулся.

      – Родичи эдур, – шептал он. – Спасенные от рабства. А теперь гниют в ямах.

      – Ваше величество, – вежливо произнес Трибан Гнол, – многие из них погибли еще по пути, в трюмах. Насколько я понимаю, издевательства начались еще тогда, когда корабли покидали Сепик. Что повелите, государь?

      Как ловко ты обращаешь ситуацию в свою пользу, Трибан Гнол.

      – Приведи сюда Томада Сэнгара. И Урут тоже. Приведи моих родителей.

      – Сейчас?

      Меч с дребезгом покинул ножны, его острие было направлено на Трибана Гнола.

      – Да, канцлер. Сейчас.

      Трибан Гнол вместе с телохранителем поспешно удалились.

      Рулад остался один в тронном зале, указывая мечом в пустоту.

      – Как? Как они могли так поступить? Эти несчастные, они же одной с нами крови. Мне надо подумать. – Император опустил меч и уселся на троне, подобрав под себя ноги в монетной чешуе. – Как? Нисалл, объясни мне… нет, ты же не можешь. Ты бросила меня. Где же ты, Нисалл? Говорят, ты мертва. Тогда где твой труп? Может, ты там, среди раздутых тел, что плавают по каналу, прямо под окнами моей башни? Одни говорят, что ты предательница. Другие говорят, что нет. Все лгут. Я знаю, я вижу. Я слышу. Они все мне лгут…

      И он заплакал, прикрывая рот свободной рукой и беспорядочно водя глазами по пустому залу.

      Странник почувствовал, что Рулад смотрит прямо сквозь него. Бог захотел было выйти из тени, сбросить скрывающее его колдовство и сказать Императору: «Да, ваше величество. Они все вам лгут. Но я не стану. Готовы ли вы услышать правду – всю правду, – император Рулад?»

      – Рабы. Так… так нельзя. Томад… отец… Откуда взялась эта жестокость.

      Ах, Рулад, Рулад…

      – Мы поговорим, отец. Ты и я. Наедине. Да-да, мама, и ты тоже. Поговорим втроем. Мы так