Земля Обетованная. Владимир Фёдорович Власов

я изобрел препарат регенерации, при употреблении которого происходит такая бурная реакция омоложения, что за десять лет можно превратиться из старика в грудного младенца.

      Никто из присутствующих, я думаю, не поверил ему, но все с интересом слушали слова этого странного пришельца с зелёным лицом.

      – Здорово! – вырвалось у меня. – И что же дальше?

      – А дальше реакция не замедляется, обратное действие развития продолжается вплоть до состояния эмбриона и кончается тем, что человек распадается на женскую яйцеклетку и мужской сперматозоид, которые погибают, не найдя подходящей для себя среды.

      – Судя по вашему описанию, можно подумать, что вы уже производили опыты с вашим препаратом?

      – А как же! – возбужденно вскричал юный гений. – В начале опытов я не рассчитал дозу и испробовал этот препарат на одной девяностолетней старухе, так она на моих глазах превратилась в молоденькую девушку, а потом растаяла, как снежная баба. Финал вам известен.

      От удивления многие из нас открыли рты.

      – Так что же, – воскликнул буддист, – она регенерировалась до состояния эмбриона?

      – Хуже. До состояния женских и мужских клеток.

      – Невероятно! – восхитился я. – И вы тоже приняли этот препарат?

      – В том то и дело, что у меня не хватило ума не применять его на себе.

      – Так, значит, вам грозит то же самое?

      – Если я не успею ничего придумать, чтобы остановить реакцию.

      – А что вы для этого делаете?

      – Езжу по индустриальным районам и дышу отравленным воздухом.

      – Значит, вы наркоман? И поэтому у вас такой цвет лица?

      – Не наркоман, а токсикоман, – поправил меня химик-биолог. – Где я только не бывал и что не нюхал! Дышал метил-меркаптановыми соединениями и парами сероорганики в Байкальске. Должен признаться, что сероводородный запах квашенной капусты совсем недурен на вкус. В Ангарске лечился букетом из пятиста химических соединений, куда входили и сера, и фтор, и хлор, и даже белково-витаминные концентраты, кстати, очень сильные аллергены. Поглощал ртутные пары. Упивался хлоро-органикой и окисями фтора и серы в Саянске и Зиме. Сейчас вот еду в Селенгинск на лечение. Говорят, там какие-то особые испарения сероводорода, выделяемые лесопромышленным комплексом. Главное сейчас для меня – затормозить процесс омоложения. Иначе ещё два-три года, а потом – каюк. Только и держусь на химических запахах.

      Присутствующие качали головами, то ли сочувствуя, то ли не веря во всё сказанное этим зеленолицим несчастный учёным.

      – О, Боже! – воскликнул я. – До чего же докатился мир! Если так пойдет дальше, то не за горами конец света.

      – Намного ближе, – поддакнул мне нищий в лохмотьях.

      – Горе от ума, – пошутил токсикоман, весело подмигнув моему соседу.

      Мне показалось, что в глазах девушки мелькнула тень страха. Поезд тронулся. За окнами проплывали трубы алюминиевого завода, из которых, даже в темноте было видно, тянулись струйки белого ядовитого