.

преступления и проступки, в законе ничего не говорится. Далее закон устанавливает различные юридические последствия для учинивших даже смертоубийство или зажигательство, смотря по тому, принадлежат ли они к категории безумных и сумасшедших или к категории лиц, страдающих припадками болезни, приводящими в умоисступление и беспамятство. Первые обязательно заключаются в дом умалишенных, вторые же отдаются на попечение родственников. Очевидно, закон считает опасными только первых и неопасными при непрестанном уходе вторых. Между тем повседневная жизнь на каждом шагу доказывает ошибочность этого мнения. Так, эпилептики, припадки которых могут выражаться взрывами самого дикого насилия, являются наиболее опасными из всех душевнобольных, особенно в тех случаях, когда эти припадки являются неожиданно, и тем не менее по закону они не подлежат обязательному заключению, тогда как заключаются – нередко на веки жизни – совершенно неопасные больные, которые при небольшом присмотре со стороны окружающих могли бы жить дома и даже быть там полезными. Совершенно непонятно, кроме того, почему потерявшие умственные способности и рассудок от старости выделяются от других сумасшедших и приравниваются по юридическим последствиям к действовавшим в умоисступлении или беспамятстве. Очевидно, что страдающие старческим слабоумием также считаются неопасными для общества, но вряд ли можно найти какое-либо основание для такого мнения.

      Таким образом, законодатель устанавливает два положения: 1) разделяя больных на две категории, он признает опасными только больных, принадлежащих к одной из этих категорий (безумных и сумасшедших, за исключением старческого слабоумия), и 2) из этой категории считает опасными только совершивших известные преступления (убийство, поджог, покушение на убийство и самоубийство). Между тем оба эти положения совершенно неверны. Больной, совершивший какое-либо иное преступление помимо перечисленных и возвращенный домой, может через несколько дней совершить и убийство, и поджигательство; следовательно, опасность больного зависит не только от совершенного им деяния, но и от возможности совершения других преступлений. С другой стороны, произвольное деление больных на две категории отнюдь не ведет за собою признания опасности только за одною категориею и неопасности за другою; в действительности очень часто наблюдаются совершенно обратные отношения. Вообще вопрос об опасности, представляемой больным, не может быть предрешен на основании общих умозаключений и в каждом случае должен разрешаться отдельно на основании тщательного индивидуального исследования больного. Понятно, что такое исследование может быть произведено только врачом. Поэтому постановление о заключении в дом умалишенных должно состояться только на основании заключения эксперта или экспертов о состоянии душевнобольного и степени представляемой им опасности. Решение вопроса, следует ли больному быть в больнице или дома, может принадлежать исключительно