Игра в ножички. Дмитрий Ланев

забывать все на свете в подходящий момент: я отлично помнил, что уходя вчера из офиса и заглянув через ее плечо в экран ее компьютера, я увидел прекрасную карту той местности, где мы сейчас находились.

      – Жаль, что в нынешний период нового освоения России пионерам этого дела не дано права переименовывать географические объекты, – Карен многозначительно поднял нож, – я мог бы предложить неплохое название для речки…

      Валентина не дала ему договорить. Ее резкий юмор давал понять, что брак их – как брак иглы и наперстка: толкаются, а тянут одну нитку.

      – Если бы тебе дать на это право, ты бы и Ключевскую сопку назвал бы мангалом, шашлычник!

      – Женщина! Не смей смеяться над любовью мужчин к мясу! Это бесперспективно и опасно с точки зрения эволюции! – ответил Карен.

      Алена использовала такой гастрономический поворот разговора в своих интересах:

      – У вас буженина на столе была великолепная. На углях готовили? – спросила Алена.

      – Не знаю, ответил Алексей, – угостили. Но неплохая – это правда.

      Алексей показал, где у него стояла поленница, и ушел куда-то за дом. Я набрал дров и пошел в сторону берега. Алена поплелась за мной.

      На берегу был устроен круг из больших камней, на которых кое-где лежали досочки. Посредине большого круга был сложен круг поменьше – кострище, а рядом с ним еще один очаг – пониже и продолговатой формы. Три чурбана образовали вокруг кострища импровизированный столик.

      Я бросил поленья на землю, сложил шалашик.

      – Спички не взяли!

      – Возьми, – Алена стояла у меня за спиной.

      Я повернулся. Она мило улыбалась и протягивала ко мне две руки: в одной был нож в кожаных ножнах, во второй спички.

      – Нашла в карманах, – сказала она, решила, что пригодятся.

      – Умница, – ответил я, присел, настругал щепок и запалил огонь.

      Алена села на камень, оперлась подбородком на ладони.

      – Тихо как. Сеном пахнет.

      Ветерок действительно доносил легкий запах скошенной травы. Удивительно, что Алена обратила на это внимание. Насквозь ведь рафинированная девочка. Не иначе, как в роль вживается.

      – Я с детства этот запах помню. Маленькая была, меня на каникулы в деревню отвозили, к дедушке с бабушкой.

      И у этой девочки с обложки было совсем не глянцевое детство!

      – А теперь что? Я от дедушки ушел, я от бабушки ушел. В журналисты попал… Колобок ты, а не "агент 9-6-9", – сказал я.

      – Хоть здесь перестань дурачком прикидываться. Никто же не смотрит, – ответила Алена.

      Смотрела на нас зелеными глазами только одна из овчарок. Она неслышно подбежала со стороны дома и сейчас стояла в паре шагов от нас, изредка приоткрывая пасть и свесив язык.

      – Иди ко мне, – позвала овчарку Алена.

      Собака поняла, и, опустив голову, подошла к ней.

      – Хорошая, добрая, вонючая, – сказал Алена, поглаживая собаку по голове.

      Со стороны дома послышалось шуршание, и из сгустившихся сумерек вышел Карен.

      – Не помешаю?

      – Нет, что вы, – ответила Алена.

      – Там