Игра в ножички. Дмитрий Ланев

управляющиеся с белыми ломтями рыбьих тушек – все это было красивой картинкой. Я вынул из сумки фотоаппарат.

      – Снимайте, но использовать только по согласованию со мной, – сказала Валентина, не повернув даже головы.

      – А я не гордый и не прячусь, – Карен пригнул к себе голову овчарки, – ну, сфотографируемся на память?

      Я сделал несколько снимков и показал их Карену.

      – Почему собаки всегда получаются лучше, чем я? – с артистическим возмущением спросил Карен.

      – Забудь три языка, забрось живопись, прекрати преподавать, высунь язык – и тоже обретешь такую первобытную привлекательность, – Валентина не меняла манеры шутить и обращалась со словами небрежно, как с хорошо знакомыми драгоценностями.

      Алексей в этом диалоге не участвовал. Он перекладывал угли из костра в жаровню, ворошил их и только улыбался уголками губ.

      Я сделал несколько фото его лица, красного от бликов пламени, крупным планом и, рассматривая их, удивился, что щетина на его подбородке была не очень-то заметна. Похоже, он брился еще утром. Странно, что меня это удивило, наверное, такой у меня в голове сидел стереотип: фермер, рыбалка, борода. Я вспомнил некоторых своих знакомых. Уж не хотят ли они обрести первобытную привлекательность после того, как получили свои дипломы?

      В сопровождении овчарки вернулась Алена. Она поставила на чурбан пять нормальных стеклянных стаканов, положила рядом вилки, и села не на то место возле меня, откуда поднялась, а немного дальше – на высокий плоский камень. Перед тем, как сесть, поправила что-то в заднем кармане. Сказала, оправдываясь:

      – Одноразовых не нашла.

      – У Алексея из одноразовых не пьют, – ответил Карен, – ни-ко-гда!

      – Я и хлеб захватила, – Алена выложила из пакета большие ломти хлеба и пристроила их там же на чурбане.

      – Не сидите на камнях, – сказал Алексей, выудил откуда-то из тьмы за собой серый кусок доски и подал Алене.

      – Спасибо, сказала Алена, – но мне показалось, что камень теплый.

      – Показаться может, но тут, на берегу, все быстро остывает.

      – А потом память на всю жизнь, отдается в каждом шаге, – сказал Карен, отвинчивая колпачок с бутылки.

      – Подожди, – остановил его Алексей. – Может, моей?

      Карен широко улыбнулся, завинтил колпачок обратно и поставил бутылку на землю у камня.

      – Знаешь, что не откажемся! Да, сладкая?

      Алексей пошарил в своей брошенной на камни куртке и достал бутылку – тоже квадратную, но с горлышком, залитым красным сургучом.

      – Дай-ка посмотрю, – Карен взял бутылку и стал рассматривать горлышко.

      – Ого, товарный знак! Фирменный стиль! Это что, редиска, свекла?

      – Репа, – ответил Алексей. – С нее все началось.

      Я посмотрел на Алену. Было интересно, как она начнет работать. Достанет айфон, или по старинке блокнот с карандашом.

      Но Алена пошла круче, просто в пике какое-то. Она взяла стакан с прозрачной жидкостью, и сказала:

      – Я, конечно, здесь оказалась по работе. Но можно, я сегодня