Мрак по наследству. 2 в 1. Виктория Падалица

задача заключалась в том, чтобы их не заметила полиция, и у Эммы это получилось.

      Присев на траву, она, невзирая на физические страдания, мягко опустила Кэсси на землю и, взяв из ее рук холодный сверток с новорожденным ребенком, так же осторожно его развернула. Там лежала плотно запеленованная Саманта, девочка, которой и часу жизни не было. Она не шевелилась и не издавала ни единого звука. Казалось, что она и не дышала вовсе.

      – Сэмми спит, Эмма? – спросила Кэсси, поглядев на лицо Эммы, на котором застыла гримаса ужаса. – Она так крепко спит?

      – Да, Кэсси, дорогая, Сэмми крепко спит. – сквозь слезы прошептала Эмма, прижимая мертвого ребенка к своей груди и качая его.

      Она умом понимала, что младенца уже не спасти и не оживить никоим образом, но как преподнести эту страшную новость четырёхлетнему ее сестре, не имела представления. Очень неловкая и страшная ситуация постигла ее в ту секунду. Не может сказать, что Сэмми умерла, потому и пришлось лгать, что она спит.

      – А где мама и папа? – второй, казалось бы, очевидный вопрос, поверг Эмму в смятение.

      – Их нет больше, Кэсси… – не задумываясь, отвечала Эмма.

      – Они ушли? Мама бросила нас в то страшное место и сказала, чтоб мы сидели там и ждали, когда она придет. Но она не пришла. Она попросила тебя прийти за нами, да?

      – Да, она попросила меня спуститься за вами. Теперь мы будем жить с вами в другом месте. Все будет хорошо, обещаю!

      – Мама и папа не пойдут с нами?

      – Нет. Они…

      – Они умерли? Сэмми тоже умерла? Я даже поиграть с ней не успела.

      – Нет, что ты… Сэмми не умерла!

      – Я хочу кушать… – произнесла Кэсси спустя некоторое время молчания. Она наблюдала за тем, как Эмма, давясь слезами, гладит малыша в надежде, что тот не погиб и действительно крепко спит.

      – Сейчас милая, немного подожди, люди разойдутся, и ты покушаешь! Обещаю! Никуда не убегай только, сиди тихо, я скоро вернусь. Если кого-нибудь увидишь, сразу прячься. Поняла?

      Эмма, оставив младшую сестру на земле и убедившись, что детей никто не заметит, скрылась в толпе и принялась шарить по карманам жакетов и пальто ошарашенных зевак, все еще стоящих у места трагедии и глазеющих на останки дома.

      Внезапно она испытала на себе ледяной пристальный взгляд, и, страшно испугавшись, что кто-то ее все равно заметил, поспешила скрыться в другом направлении от места, где оставила детей, к яблоневым садам, расположенных в нескольких кварталов, чтобы отвести след хотя бы от детей. Она знала, что обязательно вернется за ними, а пока что запутает след.

      Опустившись на землю, когда убедилась, что никто ее не заметил и не пошел следом, Эмма, озираясь по сторонам, поднесла к лицу награбленные деньги и принялась боязливо пересчитывать. Денег оказалось совсем немного: едва бы хватило на булку хлеба. Эмма хотела было подняться и идти за детьми, как услышала шорох и шуршание листьев позади себя. Понимая, что она нужна детям и должна быть с ними в любом случае,