Голубыми дорогами мира. Николай Яковлевич Удовиченко

и пусть все дадут ей время разобраться. Как только разберется, все сама разложит по полочкам и все расскажет им, близким.

      – И много времени тебе нужно?

      – Я не знаю. Я пока ничего не знаю.

      – Хорошо. Помни, что я тебе ничего плохого не желаю. И если у тебя серьезно, то я на твоей стороне. А эти высказывания о том, что он русский, что не мусульманин, я не принимаю. Это все чепуха на постном масле. Русские с татарами живут вместе и рядом так долго, что давно стали не просто родичами, а почти одним народом. Есть идиоты, которые хотят нас поссорить, да только не удастся это им.

      – Спасибо, Марс. Ты у меня настоящий друг.

      – И брат тоже.

      – И брат, – засмеялась Галима.

      Марс ушел к себе и сел за компьютер.

      И началась у Галимы совсем другая жизнь. Все заполнено было им, Иваном Петровичем, Ванечкой, как она звала его про себя. Каждый ее поступок, каждая ее мысль была связана с ним, и она все время соотносила: а как он посмотрел бы на то, что я подумала, сделала? Иван Петрович вошел в ее жизнь мощно, охватил все ее стороны, она как то даже не представляла, что его раньше в ее жизни не было. Удивительно, она даже во сне чувствовала его. Иван Петрович чувствовал примерно то же самое. Правда, он был старше и был мужчиной. А у мужчин все проходит грубее, такими их создала природа. Встречаясь с Галимой в институте, он сразу же уводил ее куда-нибудь в укромное место, где не было никого. Они не обнимались, не целовались, они просто сидели и чувствовали друг друга, как бы сканируя мысли и чувства друг друга, они так умели. Они познавали так друг друга и это познавание приносило им огромное удовольствие, больше, чем объятия и поцелуи. Они вживались друг в друга, понимали друг друга без всяких слов. На лекциях Ивана Петровича Галима сидела тихо, слушала и почти ничего не понимала, что он говорит. У него иногда от ее присутствия происходили сбои в том, что он говорил. Окружающие заметили их отношения. Кое кто из женщин-преподавателей косо смотрел на них, кое кто ехидно и пошло улыбался, но были и такие, кто радовался за них. Как-то декан Фарида Иметовна пригласила Ивана Петровича к себе в кабинет. Налила чаю, поставила блюдце с татарскими сладостями, призадумалась.

      – Что у вас с Галимой, Иван Петрович?

      Иван Петрович не нашелся сразу, что ответить. Посидел молча, потом заговорил.

      – Ничего и все.

      Фарида Иметовна удивленно вздернула брови.

      – Я вас не понимаю.

      – Поправлюсь. У нас с ней все. Так мне кажется.

      – Трудно с вами говорить, вы объясняетесь загадками.

      – Никаких загадок. Дайте время нам до конца все понять и разобраться.

      – Вы должны понимать, что она совсем ребенок, ей нет даже девятнадцати.

      Иван Петрович не понимал, как и Галима, причем здесь возраст или еще что-либо другое.

      – Люди в институте уже говорят о вас, иногда не совсем хорошее. Но я в нехорошее не верю. Галиму я не знаю, а вас знаю давно и не верю, что вы способны на плохое.

      – Спасибо. Я всегда верил в вашу доброту.

      – Кстати, что там с вашей работой по истории тюркских народов? Я давала ваши отрывки для