В тени больших вишневых деревьев. Михаил Леонидович Прядухин

и 3-я разведрота, были элитой в полку, и пользовались уважением всего личного состава, включая и офицеров с других подразделений. Они редко участвовали в общевойсковых операциях, а специализировались по уничтожению караванов. По большому счету, только разведка по настоящему воевала, часто входя в прямое столкновение с духами, и как правило, силы противников были примерно равны. Очень часто, единственным преимуществом у разведчиков, была атака из засады и внезапность. Они, уничтожая караваны, поступали точно также, как и моджахеды, которые постоянно жгли наши колонны, неожиданно нападая с выгодных тактических позиций, т.е. разведчики платили духам тою же монетой.

      Но иногда караван усиленно охранялся, и в этом случае, разведчикам приходилось туго, ситуация менялась на противоположную, тогда нападение переходило в оборону. Дважды, за службу Пожидаева, полк был поднят по тревоге, чтоб вытащить разведку из передряги, в которую они попали. А общевойсковые операции проходили при подавляющем преимуществе наших войск, с мощной поддержкой с воздуха и артиллерии, что минимизировало наши потери. Что-что, а за потери, которые превышали, определенные в высоких кабинетах максимумы, с офицеров, начиная с младших чинов и заканчивая комдивами, спрашивали, как говориться, по полной.

      Когда полк не был в рейде, разведчики не несли караульную службу, и не ходили в наряды по столовой, а как правило сидели где-нибудь в засаде, или готовились к ней. Только тогда, когда полк уходил в поход, и в расположении оставалось мало личного состава, 1-й разведвзвод вынужденно тянул наряды по столовой, но 3-я разведрота так и держала табу на дежурства и караулы. Именно у разведки, где казалось бы, как нигде, должно было быть боевое братство, когда они чуть ли не еженедельно вступали в столкновение духами, где плечо товарища в бою стоит очень многого, была самая жесткая дедовщина, хотя землячество отсутствовало напрочь.

      Землячество – еще один пазл в картине «Война», где его присутствие кажется немыслимым, но он прекрасно в нее вписался, и ни где-нибудь, в полутонах, на втором плане, а в центре, в качестве жирных и четких линий. Он делил на группы, независимо от срока службы и звания: узбеки держались с узбеками, туркмены с туркменами и т.д., но еще, все они, объединялись в одну общую, большую касту – азиаты, аналогично народы Кавказа, а русские, украинцы и белорусы, хоть и были все славяне, но почему-то руководствовались присказкой: «Моя хата с краю – ничего не знаю». Вернее, земляки еще держались вместе, но если ты, к примеру, из Астрахани, а он с Твери, то, как говориться: «Судьбы у нас разные».

      В разведке слово «землячество» не существовало в принципе, чижей били всех, не взирая на касту, но ситуация ухудшалась все больше и больше. Дело в том, что некоторые молодые солдаты, особенно кавказцы, давали серьезный отпор старослужащим, и часто конфликт заканчивался госпиталем для взбунтовавшегося чижика. Было понятно, что так долго продолжаться