Имитатор. Сергей Жоголь

но потом та настояла, чтобы Эмма уехала из Лейпцига и перебралась к своей двоюродной тётке.

      Толстяк продолжил:

      – Потом вы сменили фамилию – не знаю, кто вам сделал документы, да это и не важно – и приехали в Берлин. Видимо, это тогда вы стали осветлять волосы, чтобы никому и в голову не пришло, что в вас течёт цыганская кровь. Кто заподозрит в её наличии такую красавицу, да ещё блондинку?

      Эмма слушала молча, прекрасно помня, как бабка, провожая внучку в столицу, обещала ухаживать за матерью и посоветовала красить волосы в белый цвет. «С такими волосами и этими тёмными глазищами ты, несмотря на природную бледность, всё равно смахиваешь на цыганку, – говорила бабка, прощаясь и вручая девушке флакончик с какой-то краской. – Это перекись. Здесь у нас её достать довольно сложно, но в столице с этим у тебя не будет особых проблем. Лучше тебе стать блондинкой, девочка моя, и стать ею навсегда. Если хочешь преуспеть в этой жизни, не повторяй ошибок своих родителей».

      В Берлине Эмма поселилась у тётки. Та приняла новоявленную родственницу не слишком-то любезно. Но, устав от постоянного одиночества, не выгнала на улицу. Эмма устроилась работать в военный госпиталь и поначалу переписывалась с бабкой, справлялась о здоровье больной матери, но вскоре письма просто перестали приходить. Когда началась война и возникли перебои с продуктами, тётка стала ещё больше срываться на непрошеной гостье. Поэтому, когда одна из подруг тётки предложила похлопотать перед дворецким полковника Зейлера, чтобы тот помог устроить Эмму горничной в особняк полковника, та поначалу сомневалась. Особенно она испугалась, когда узнала, что Хильберт фон Зейлер занимает должность заместителя начальника группы-2А второго отдела Абвера. Но потом подумала, что, работая на такое высокопоставленное лицо, она не будет подвергаться придиркам со стороны разного рода соглядатаев и шпионов. К тому же Абвер – ведь это не гестапо. Когда Эмма узнала, что ей будет предоставлена одна из комнат особняка, то последние сомнения исчезли. Слишком уж Эмму достала её придирчивая и сварливая тётка, как достали и окровавленные простыни, вонь и смрад военного госпиталя, в котором она работала со дня приезда в Берлин. Работа санитарки не для неё – она определённо заслуживает большего. Так и случилось.

      Эмма хорошо помнила и тот день.

      ***

      Как-то раз, когда в свой выходной Эмма решила посетить одни из берлинских скверов, там она повстречала двух своих старых знакомых. Обе девушки работали в том же самом госпитале, где раньше трудилась Эмма.

      – Вот так встреча! – воскликнула одна из девушек, когда Эмма неторопливо проходила мимо небольшой решётчатой террасы, увитой завядшим плющом.

      Высокая, с пышной рыжеватой шевелюрой и в чёрной шубке из стриженого мутона. Её звали Инга Кале. Она работала старшей медсестрой в отделе хирургии.

      – Наша серая мышка совсем не изменилась, несмотря на то что сумела попасть в приличный дом! –