Поговори со мной. Артём Сергеевич Алексеев

из прошлого. Едва различимый шепот. Прямо над ухом. И с первой волной мурашек по коже в памяти что-то просыпается. Размытые временем фрагменты былого.

      Тогда мы были детьми, и мир выглядел иначе. Казался изящно наивным, прекрасно встроенным в неокрепшую психику ребенка. Каждый верил в нерушимость принесенных клятв, безграничную дружбу и всепоглощающую любовь. Мы обманывали, лгали, предавали, но делали это неумело, бесхитростно и вроде бы даже случайно. Все прощалось, стоило только скрестить мизинцы и громко засмеяться.

      Теперь я смотрю на уже взрослые лица, пытаясь найти в потухших глазах молодость. Свою, их… Кто вы, люди? Зачем здесь собрались? Где были последние шестнадцать лет? Мне не интересно настоящее, в котором вы оказались без меня. Безумные взлеты по карьерной лестнице, бесконечная вереница стран с вкусными завтраками и деловыми ужинами, счастливые или уже развалившиеся семьи. Все это мне не знакомо. Чужое. Не моё!

      Зато я начинаю вспоминать, как между обещаниями вдруг выросли тысячи километров. Как остывали слова в уменьшающихся с катастрофической скоростью письмах. Как быстро оборвалась беседа двух лучших друзей после долгой разлуки. Наши дороги давно разошлись. Так бывает…

      Я останавливаюсь на светофоре. В руке телефон, периодически вздрагивающий от голосов прошлого. Смотрю на экран, быстро набираю сообщение и отправляю: «Вам жаль, что я не приеду, а мне совсем нет». Впрочем, это всего лишь слова. И тогда, и сейчас. За долгие годы мы все научились, улыбаясь, ненавидеть и забыли, как можно искренне радоваться за других. Нужно меняться. Но, наверное, не здесь и не в данный момент, ведь каждый должен получить минуту славы. Особенно в глазах бывших друзей.

      -6-

      Как давно вы писали письма? Не электронные, лишенные эмоций, а бумажные? Те самые, настоящие? Когда в последний раз садились за письменный стол, брали шариковую ручку, тонкую тетрадку в клетку? На мгновение задумывались, быть может, грызли пластмассовый колпачок на конце, потом заносили руку над чистым листом и начинали свой рассказ убористым аккуратным почерком? Помните?

      Лет семь-восемь, а то и десять назад, выгребая старый хлам из багажника машины перед продажей, я обнаружил толстый конверт с письмами времен службы в армии. Долго смотрел на грязный, пропитанный машинным маслом сверток, вспоминая, что там. Целая куча историй. Родных и не очень. Честных, искренних и тошнотворно лживых. Одни заставляли сердце биться чаще, от других веяло холодом и расставанием. Помню, как все мы ждали весточки с другой стороны высокого забора, опутанного колючей проволокой. Помню, как загорались глаза при виде почтальона и заветного мешка из грубой ткани. Помню, как кто-то танцевал, кто-то пел, а кто-то и просто так получал письма, если не было настроения участвовать в маленьком шоу. Помню и то, как поначалу, казалось бы, нескончаемый поток сообщений со временем стал уменьшаться, пока не прекратился вовсе. Почтальон приносил лишь газеты, и мы с поникшими головами разбредались в разные стороны…

      Истории, не знакомые мне теперь, были в моих руках. Чьи они, кто их рассказывал, что значат для меня?