Онкология с хэппи эндом. Лиана Димитрошкина

качественное.

      «Все же я настаиваю на секторальной резекции», – сказала Надежда Цавенко, онколог.

      А это полноценная операция, в ходе которой делают анализ – и если что не так, это «не так» мигом ликвидируют.

      «У меня гастроли через две недели, люди деньги перечислили, давайте слетаю и потом, а?»

      На меня посмотрели как на слабоумную.

      Ладно, думаю, у меня 1-2-3-4 в порядке, ну для надёжности соглашусь. Не шутки всё-таки. Пусть глянут. Зашьют и полечу на свои гастроли.

      Кума у меня кардиолог, кум патологоанатом. Знают всех. «Мы хотели на все педали нажимать, чтоб ты к нему попала, а ты глянь какая везучая. Просто пришла – и попала к Пьянкову!»

      Сергей Пьянков, очень вежливый, тихий, внимательный доктор, долго со мной говорил. Только о чем – не понимаю. Хорошо, что я дотумкала включить диктофон на телефоне. Ни одно слово мне в голову не попало. Стресс был такой, что я просто не понимала, что он толкует. Трижды я потом слушала запись, пока хоть что-то начала соображать.

      Впрочем, один момент запомнила: «Но если там что не так, я всё отрежу», – сказал он.

      Ну, у меня же целая статистика: 1-2-3-4.

      – Отрезайте, – самоуверенно хмыкнула я.

      Когда я проснулась после наркоза, у меня осталась только одна грудь. Вторую и 13 лимфоузлов удалили. Рак, 3-я стадия.

      Спасибо нюху Надежды Цавенко.

      «Не переживайте, у вас разновидность не агрессивная, прогноз самый благоприятный», – утешил меня хирург.

      И я осталась зализывать раны в хирургии на две с лишним недели.

      А аванс гастрольный пришлось вернуть.

      Глава 2

      Бог милостив, но понимаешь это тогда, когда Он твои просьбы не выполняет

      «У вас есть платные палаты?» – спросила я у хирурга.

      «Нет, но я вас в двухместной разместил», – вежливо сказал он.

      «Двухместная это круто, да?» – пробурчала я. Но куда деваться, пошла куда послали.

      Определили меня в палату напротив столовой, что оказалось весьма удачно: первоочередной доступ к компоту и кипятку. Полы моют два раза в день, хоть обедай на линолеуме. В предыдущий раз я лежала в больнице в роддоме, почти сорок лет назад, и до сих пор помню злобную громогласную тетку-акушерку. А тут медперсонал терпеливый и дружелюбный. Вот просто очень терпеливый и очень дружелюбный. Я когда разлила воду в моечной, пыталась сунуть стольник чаевых пришедшей убрать санитарке – та аж подпрыгнула, ни за что не взяла. Ладно хоть книжки свои были заначены, подписала)

      Соседка Зульфия оказалась очень милой, мягкой, простой, заботливой женщиной из башкирского городка, уже неделю как после операции. Если бы не она, не знаю, как бы я справилась с первыми послеоперационными днями.

      Оказывается, мир резко уменьшается до тропинки в сортир и назад. Забраться в кровать становится серьезной воинской операцией, которую предварительно нужно спланировать, а потом четко провести. А пристроить странные штуки, которые ко мне прикреплены, дабы не попортить их в процессе дремы, в которой находишься первые сутки-двое, оказывается несусветно сложной задачей.

      Спустя несколько дней я обустроилась со всеми удобствами.

      Муж мне принёс и ноутбук. И чашку тонкого фарфора. И серебряную ложку. И кружевную салфетку. И складной столик для кровати. И акварель, и бумагу-торшон, и кисти. И цветы, которые я там рисовала.

      Целыми днями я читала, рисовала, глазела в потолок.

      С самой операции меня точила мысль: что я за психолог, если так заболела?

      Ведь уже лет 10 я не болела ничем – вернее, как только обнаруживалась какая-нибудь бяка, давление там или пятка болит или глаза жжёт, я бежала на психотерапию, выяснялась причину и расставалась с проблемой за пару сеансов.

      А тут – не успела оглянуться, как оказалась под скальпелем, и ведь это третья стадия! Это ж поймали в последний момент! Только милостью Бога и чуйкой онколога!

      Какой же я профи?!

      Как потом оказалось, мне это дорого обошлось.

      Глава 3

      Лежу в яйце, как смерть Кащея…

      Мне велели пройти МРТ.

      На одном из перекрёстков я видела вывеску такого сорта, ну и завернула.

      «Диагноз есть?» – спросила меня юная дева за стойкой.

      Я зависла, как ноутбук при хакерской атаке.

      Я вообще в первые месяцы не все понимала. Тупо не понимала ни терминологии, ни вопросов.

      Потом дошло.

      «Да, онкология, удалена молочная железа».

      «Так цель МРТ – убедиться в отсутствии метастазов?»

      Блин, а какая цель, правда. Зачем меня сюда прислали-то?

      «Именно так», – а если не так, то потом узнаю.

      «Квота есть?»

      Я снова зависла. Квота. Квота. Хоть не гугли. Сдалась.

      «Не