Дом №12. Александр Олейников

летним вечером в саду, в уютной беседке и пили чай. Такое зверское преступление никак не могло более содержаться в негласности и вскоре мигом было доставлено прямо самому губернатору и прочим чиновникам.

      В сельцо была даже откомандирована группа солдат с целью найти злоумышленника и предать его суду, но все поиски в окрестностях леса были тщетны, а сам же отец Берестова клялся и божился что не знает где его сын, но что он дескать искренно молит его превосходительство и Бога смягчить участь его сына и не казнить его, а только сослать в каторгу. Но не успела эта искренняя молитва дойти до его превосходительства и Бога, как вдруг случилось новое убийство. Было зарезано в поле и на реке еще несколько женщин крепостных, которые отправлялись туда свершать свои хозяйственные дела. Это ужасное событие пронеслось как вихрь по всей губернии. Вопрос поднялся не на шутку и важность в поимки Берестова состояла теперь же на первом месте у уездной полиции и капитана-исправника. Все вдруг вспомнили его недавние угрозы и месть, которую он обещался свершить. Но никто также не понимал и мотивацию таких жестоких убийств, ибо по найденным телам нельзя было сказать чтобы над ними надругались.

      Вскоре свершилось еще одно убийство какого-то родственника дворянина Сонина, а после того еще двое детей пропали без какой-либо вести. Жуть и ужас распространились по всей округе. Из Москвы был выписан особый следователь для проведения дела и вести об страшных и таинственных последствиях дошли даже до самого Петербурга. Была также создана некая особая комиссия для расследования, но ей также не удалось дознаться хоть каких бы то ни было причин. Все места убийств рассматривались самым тщательнейшим образом, но не помогло и это. Был наконец выслан специальный отряд гвардии и несколько гарнизонных отрядов для прочищения всех прилегающих лесов, мшаников и болот, но ничего не оказалось найденным и там.

      А между тем поиски Берестова затягивались, а убийства и все новые и новые похищения продолжались. Люди стали покидать сельцо и оно заметно обезлюдило; везде была сбивчивость, сутолока, страх, подозрение, междоусобные распри и крестьянские мятежи, кражи и обыски. Хозяйства у всех расстроились в высшей степени, а между тем поиски шли и шли, а люди пропадали и пропадали.

      Наконец это уже перешло все границы, и вот однажды, когда московский следователь, в присутствии еще двух полицейских и гарнизонного офицера находились в доме одного из тамошних помещиков, где присутствовали также и сам помещик со своею женой, то есть именно там, где был учинен штаб по всему расследованию, вдруг в комнату вбегает ужасно перепуганная прачка и падает на колени перед московским следователем, излагая:

      – Государь мой, помилуйте-с меня! Спасите душу мою, а я за вас вечно Богу-с буду…

      – Что? Что? Кого? – Вдруг заволновался следователь и встал, после чего встал и офицер и все прочие.

      – Помилуйте, государь мой-с. – Кричала прачка, стоя на коленях и изливаясь слезами. –