Бабочка. Марина Эльденберт

ловок, где можно прилично перекусить по адекватной цене и на завтра не свалиться с пищевым отравлением. Именно поэтому очередь туда выстраивается со всего района, а мы с девчонками сбиваем ноги, чтобы обслужить все столы. Посетители долго не задерживаются, политика у Доггинса такая: поел – выметайся. Именно поэтому остановиться и передохнуть времени нет, ведь в Ландорхорне содержание собственной кухни, то есть расход чистой воды и топлива для готовки, обходится дороже средней ежемесячной зарплаты. С любой плитой, какую ни возьми, затраты на коммуналку такие, что проще питаться в элитном ресторане.

      «Конечная», – высветилось на табло, и я, плотнее запахнув куртку, спрыгнула с платформы. Она ненадолго зависла над улицей, а после с тихим жужжанием поплыла обратно. Платформы – транспорт для низших слоев населения, или, попросту говоря, для тех, кому нечем платить за проезд. Это платформа, плавающая над улицами на аэроподушке, по центру – несколько рядов скамеек, по бокам торчат поручни, за которые люди держатся в час пик. Есть еще крытые платформы, с бортиками, но за проезд в них нужно платить, а я совершенно точно знаю, куда мне деть заработанные в закусочной Доггинса деньги.

      – Эге-е-ей, красотка! – донесся сбоку нетрезвый голос. – Развлечемся?

      Я вытащила из сумки шокер и выразительно показала надвигающемуся типу. К счастью, тот все сразу понял, а я ускорила шаг. Приморский район нашпигован улицами, как линиями в тетрадке в клеточку. Должно быть, если взглянуть на него со стороны, он эту самую тетрадь в клеточку и напоминает, но я никогда не смотрела на свой район сверху. Над городом летают только «стрекозы», и такой транспорт мне совершенно точно не по карману.

      Идти было минут пятнадцать, и я на всякий случай не стала прятать шокер в сумку. Купить его пришлось, когда я разбила предыдущий, потому что возвращаться в такое время по этим улицам небезопасно. Это в центре, где жизнь пульсирует огнем и неоном, где деньги текут рекой и каждый новый день начинается со встречи рассвета на балконах и видами на элитные пентхаусы, можно бродить хоть всю ночь напролет, никто тебя не тронет. Никто, кроме политари, разумеется. Если у тебя в документах не стоит отметка о проживании в двух ближайших кругах, арестуют и вкатят такой штраф, что мало не покажется. Моя жизнь проходила в Пятнадцатом круге, поэтому и делать в центре мне было нечего. Ну, или почти нечего: у меня стоял дневной допуск на обучение во Втором.

      Чем дальше я уходила от станции платформы, тем сильнее шумело море. Когда-то (если верить учебникам по истории) дома у моря считались престижными и районы, подобные тому, в котором я живу сейчас, были оккупированы богатыми людьми. Очень богатыми людьми и въерхами – в те времена между нами еще не было разницы. Но потом материки стали опускаться в воду, и магия въерхов стала единственным, что удерживает нас на поверхности. Поэтому теперь они правят миром, люди не у дел, а жилье у моря считается потенциально опасной зоной, и живут здесь исключительно те, кому больше негде.

      Наш дом и вовсе стоял на первой линии, ближе только широкая насыпь и заградительные понтоны, на которых установлены предупреждающие таблички: «Приближаться к воде нельзя». Не знаю, кто в здравом уме захочет приближаться к воде – за любую такую попытку налагается арест на имущество, за плавание и ныряние – смертная казнь. Все потому, что защита въерхов построена на силовых линиях, удерживающих материк, и любое вмешательство со стороны может нарушить баланс и привести к катастрофе.

      Несмотря на это, море всегда манило меня, словно магнитом. Я могла часами стоять у насыпи, глядя на пенящиеся волны. Не я одна – Лэйси, Тайра и Митри тоже. В те годы, когда мы еще держались вместе, а наши родители были живы. В те годы, когда мы были не просто сестрами, а по-настоящему близкими людьми.

      Оставив за спиной последний переулок, я вышла к морю. Миновала заброшенные складские помещения под гудящий шум, сквозь густую тень, разрываемую светом единственного парящего над самой короткой улицей «жука», направилась к стоявшему в отдалении дому. Не сбавляя шага, на ходу нащупала ключи, выдернула их из-под скомканной рабочей формы (которую до завтра еще надо было постирать и отгладить) и тапета (благодаря поиску сети он успел благополучно разрядиться) и взлетела на крыльцо. Приложила блокатор к замку, который подмигнул пропускным сигналом. Распахнула дверь и чуть не влетела в Лэйси. Мою старшую сестру.

      Сколько себя помню, Лэйси всегда была старшей. Еще когда я училась ходить, она таскала меня за руку и поднимала с разбитых коленок. То же самое было с Митри и с Тайрой. Ей пришлось рано повзрослеть: когда не стало родителей, она бросила школу и устроилась на работу. На работу она собиралась и сейчас, судя по тому, что была полностью одета. В отличие от меня, ее смена начиналась ровно в полночь, и заведение, где она работала официанткой, «Бабочка», было элитным клубом для времяпрепровождения тех, кто мог себе позволить элитный клуб.

      – Пришла, – вместо приветствия бросила старшая сестра. – Вовремя.

      – Уже уходишь?

      – А у меня есть выбор?

      Присмотревшись, я заметила, что Лэйси выглядит неважно: на бледных щеках горели два красных пятна, глаза блестели. Я потянулась, чтобы пощупать