Абордажная доля. Дарья Кузнецова

я. – Что ты знаешь про «Тортугу»?

      – Чуть больше, чем ничего, – после долгой паузы откликнулся он. – Это космическая станция, способная к гиперпрыжкам, но и только.

      Общались верийцы, щелкая и треща хелицерами и шевеля длинными, гибкими, подвижными педипальпами, скорее похожими на щупальца и заодно выполняющими функцию рук. Назывались эти органы, конечно, совсем иначе, но привычные определения куда лучше запоминались.

      – А что ты предполагаешь по ее поводу?

      – Ее не могли построить пираты, – уверенно ответил Югер. – И этот корабль не могли построить пираты. «Тортуга» – детище незнакомой нам цивилизации. Либо останки погибшего мира, попавшие в руки отребья, либо пункт наблюдения и изучения нашей галактики пришельцами из дальних пределов. Оба варианта возможны, но правдоподобнее первый. Наверное, это далекие предки вашей цивилизации.

      – Значит, ты полагаешь, что «Ветреница» имеет то же происхождение, что и станция?

      – Совершенно убежден в этом. Позволь узнать, почему ты завел разговор об этом именно сейчас?

      – Мы летим на «Тортугу», – после недолгих сомнений ответил я. Серый не говорил, что это секрет, значит, можно поделиться. – Только место назначения пока широко не афишируется, имей в виду. А вообще я хотел узнать не совсем это, такие теории я тоже слышал и тоже их разделяю. Есть ли что-то, что знает об этом месте и его создателях твой народ, но не знает мой? Что-то, с чем вы столкнулись до того, как наши цивилизации нашли общий язык, или после, но по какой-то причине не поделились этими сведениями с нами?

      – Если такая информация существует, то я ею не владею, – заверил Югер. Потом, подумав, добавил: – Но у нас есть древние сказки о странных жутких существах, спускавшихся с неба. Они были белые, имели по четыре конечности, издавали странные звуки и умели летать. А еще метали молнии и огонь. Именно они заставили моих предков уйти в пещеры.

      Я некоторое время молча разглядывал маслянисто-черные блестящие глаза Югера, похожие на шарики обсидиана, и очень хотел спросить, издевается надо мной вериец или нет. Но молчал, потому что понятия сарказма у этих существ нет.

      – И как много лет этим сказкам? – собрался я наконец с мыслями.

      – Много, – коротко щелкнул хелицерами Югер. – Они появились в нашей памяти еще до обретения разума.

      Я восхищенно присвистнул: выходило больше пяти тысяч лет.

      В отличие от людей, считавших себя разумными с древности, верийцы называли моментом обретения разума окончание их последней внутренней войны. То, что зовем разумом мы, можно перевести с верийского скорее как «интеллект».

      Может, когда-нибудь и мы достигнем подобных вершин мудрости, но точно не на моем веку.

      – Неожиданный поворот, – пробормотал я себе под нос.

      – Почему? – полюбопытствовал собеседник.

      – У нас тоже есть какие-то сказки про сходящих с неба богов с громами и молниями, только наши легенды