Калки. История одного воплощения. Часть пятая. Том первый. Вячеслав Владимирович Камедин

какие-то сторонние указания. Не злостные шаловливые. Как проходя мимо зеркала, я ни с того, ни с сего останавливаюсь, снимаю трусы и начинаю ласкать себя… Или сегодня, когда мой муж снова целовал Наташу со спущенными трусами, моё тело не подчинилось моим приказам уйти, напротив подошло и ущипнуло мужа за яйца… Я пока не хочу говорить об этой странности Додику… Может быть, и он мной руководит? Потому что после этих «выкрутасов» мне становится веселее, либо я самоудовлетворяясь кончаю…

      С иной стороны, как может кто-то руководить сознанием Бога, ведь я сам Господь? Точно, Додик! Пока не буду говорить с ним. Выясню всё сама, мне пока это нравится. Хотя бы моя хандра прошла, и я снова занимаюсь своими обязанностями – слышу молитвы. Сегодня напрягла слух и услышала мольбу женщины, которая просила, чтобы я избавила сына от рака. Я исцелила.

      Я вот задумалась, как бы людям донести мысль о том, что молитва имеет одно загадочное даже для меня свойство – у нее громкость зависит от настойчивости. Настойчивость это для нее как электрический ток, чем выше он на катушках в динамиках, тем громче звук. К сожалению, я многие молитвы не слышу. Хотя они и с верой произнесены, но без настойчивости. До меня доходит только шепот, иной раз неразборчивый… Надо с Додиком поговорить, как сделать так, чтобы люди об этом знали…

      19

      Софья стояла на заброшенном причале одна и смотрела, как море волнует и возбуждает себя своими упругими волнами. В море скрыта бесконечная сексуальность – оно способно страстно ласкать себя многие часы или даже дни, утомлённо нежась в краткие штили, смывая с себя извергнутое семя по побережью… Кто-то тронул Софью за попу. Она вздрогнула и обернулась. Улыбнулась. Это был Жорик. В этом жесте для святого не было ни капли пошлого. Он был как всегда в своем спортивном костюме…

      – Здравствуй, Софико. А где Ленка?

      – Не знаю, – пожала она плечами. – Мы договаривались пойти купаться. А она куда-то смылась.

      – Ленка хорошая девочка, – сказал Жорик и почесал яички. – И ты, Софико, хорошая девочка. Ленка мне сказала, что вы сегодня собрались уехать. Скажи мне, почему? Я обидел?

      – Нет. Что вы, Жорик?!.. Если честно, мне уже не хочется уезжать. Мне нравитесь вы и ваша семья, и рассказы по вечерам…

      – Оставайся, Софико…

      – Ну, если… – засомневалась женщина. – Если еще на пору деньков…

      – Я сейчас радуюсь этому! – сказал армянин, у которого мама была азербайджанка.

      – Вы очень хороший. Можно вас обниму?

      – Конечно, слушай! – засмеялся мужчина.

      Софья прижалась к нему всем телом. Она хотела… Не отдавая себе отчета, она гладила Жорика, уткнувшись в плечо, ощущая бесподобный аромат мужского пота. И кажется, у Жорика была эрекция… или ей просто, так хотелось думать… Жорик ласкал ей спину… Пусть хоть так, говорила себе Софья, хоть немного сейчас она получила мужчину. Он святой, он не позволит себе больше ничего. А ей сейчас ничего, кроме этих крепких объятий и не нужно. Море, бриз, объятия,