Наш эксперимент. Владимир Фёдорович Власов

ответил я.

      – Я вижу, что ты сидишь. Кого-нибудь ждёшь.

      – Совсем нет, – встрепенулся я, – с чего ты взял?

      – Ни с чего, – спокойно ответил он, присаживаясь рядом со мной, – прости, спросил.

      Некоторое время мы сидели молча.

      – Как хорошо так посидеть на скамейке, – нарушил тишину Егор, – когда город успокаивается. На всё сходит такое умиротворение.

      – Да, – сказал я ему.

      – Не охота ни о чём говорить, не думать, – сказал он.

      И я подумал, что он иногда бывает неплохим парнем, когда не умничает, не начинает говорить как профессор, освобождается от влияния своей бабки. Он становится таким же, каким был прошлым летом, простым и обаятельным.

      Я посмотрел на него с симпатией и спросил:

      – Послушай. Час назад ты не пытался мне что-нибудь внушить?

      – Нет, – ответил он удивлённо, – а что произошло?

      – Ничего, – ответил я. – А чем ты занимался?

      – Делал чертеж нашего будущего с тобой инструмента по созданию торсионных полей. То, о чём мы говорили с тобой сегодня.

      – А бабушка что делала? – спросил я.

      – Вязала мне свитер, – сказал он. – Она всегда вяжет мне всякие вещи: носки, варежки, свитера. Но я никогда их не ношу даже зимой, в них очень жарко. А она всё равно вяжет их как паук, говорит, что так нервы себе успокаивает. Но нервы у неё и так как стальные тросы. Ничто не может её вывести из себя. Я думаю, что это просто один из её методов медитации. А почему ты интересуешься этим?

      – Да нет, так, – сказал я. – Просто спросил.

      – Что-нибудь произошло? – опять задал он мне вопрос.

      – Ничего не произошло, – ответил я ему.

      – А я уже кое-что придумал, – сказал он с вдохновением. – Машина получится замечательной.

      – Какая машина? – спросил я его рассеянно, потому что увидел, что в конце аллеи появилась Катя со спортивной сумкой.

      Она всегда ходила одна.

      – Как, какая машина! Ты, что же, разве забыл. Наша машина времени, которая будет создавать вокруг себя торсионные поля. Но, как ни крути, она всё равно своим видом похожа на летающую тарелку. Ты знаешь, я нашёл чертёж одного немецкого инженера из «Анэнербэ», того самого, что сконструировал для германского Вермахта секретный летающий аппарат с двумя вращающимися дисками. Его звали Виктор Шаубергер. Принцип работы двигателя Шаубергера очень прост. Его работа, как раз, построена на использовании торсионных полей…

      Катя приближалась к нам. И я очень хорошо чувствовал обаяние её торсионного поля. При её приближении моё сердце замирало, и готово было остановиться. Я уже не слушал Егора, а смотрел только на неё. Она гордо держала свою красивую голову, и выступала вперёд уверенной походкой царицы. Она прошла мимо нас, даже не посмотрев в мою сторону. Я по-прежнему оставался для неё пустым местом.

      – Так ты мне поможешь? – донеслись до меня слова Егора.

      – В чём? – спросил я его.

      – Ты что? Меня не слушаешь? – обиделся он.

      – Слушаю, –