Золото колдуна. Владимир Владимирович Титов

вместо правого, на котором Надия запланировала промежуточную стоянку. Левый берег – крутой и лесистый – меньше подходил для стоянки, чем луговой правый, но шагать лишние пять вёрст отчего-то никому не захотелось. Пошарив немного по лесу, путники нашли подходящую ровную площадку, от которой был удобный спуск к воде, и на ней разбили лагерь.

      …Темнело. В кустах по соседству щёлкал запоздалый соловей. Настя лежала на коврике-«пенке», подложив руки под голову, и смотрела в тёмное небо, где одна за другой проступали звёзды. Надия с удовольствием прихлёбывала чай из деревянной кружки и похрустывала сухарями. Пётр механически обламывал тонкие веточки до размеров спички и кидал на угли, наблюдая, как они вспыхивают.

      Родион выволок из-под тента свой рюкзак и вытянул из него какой-то продолговатый предмет.

      – Это что? – спросил Пётр.

      – Похоже на сковородку со струнами, – оценила Надия, когда Родион вытащил странный предмет из чехла.

      – Вы что, никогда банджо не видели? – удивился Родион.

      – Видели, видели. Не такие уж мы тёмные, – ответила Надия. – Просто я не видела, чтобы ты на нём играл.

      – Я учусь, – скромно ответил Родион. Надия многозначительно хмыкнула. – Но кое-что уже умею, так что ушки можете не затыкать.

      Он сел, примостил «сковородку со струнами» на коленях, нацепил на три пальца правой руки пластиковые когти и извлёк несколько звонких и сухих звуков.

      Настя, явно заинтересованная, села, обхватив руками колени. Родион улыбнулся и добыл из «сковородки» лихой мотивчик.

      – В Зурбагане, в горной, дикой, удивительной стране,

      Я и ты, обнявшись крепко, рады бешеной весне… – запел он.

      Пел он средне: в Teatro alla Scala его бы не приняли даже за взятку. Но голос, слух и чувство ритма у него имелись, а для залихватской песенки в стиле Дикого Запада этого было более чем достаточно:

      …Если крикнешь — эхо скачет, словно лошади в бою;

      Если слушаешь и смотришь, ты воистину в раю.

      Там ты женщин встретишь юных, с сердцем диким и прямым,

      С чувством пламенным и нежным, бескорыстным и простым…

      Надия, которая поначалу скептически ухмылялась, потому что не подозревала у Родиона музыкальные таланты, поймала себя на том, что подёргивает плечами в такт разудалой мелодии. Да и остальные тоже, судя по глазам, «завелись». Родион улыбнулся. Его пальцы порхали по струнам, то высекая резкие, задиристые аккорды, то вызванивали игривый перебор:

      …Если хочешь сердце бросить в увлекающую высь, —

      Их глазам, как ворон черным, покорись и улыбнись!

      – Круто! – искренне сказала Надия, когда Родион подвёл итог несколькими трескучими аккордами, похожими на далёкие винтовочные залпы.

      – А песня… Это ведь из Грина, да? – спросила Настя.

      – Именно, – кивнул музыкант. – Был у меня в соплячьем