Тракт. Евгений Ничипурук

он очень гордился своей недописанной книгой. А еще было очевидно, что он очень обрадовался «свежим ушам», в которые можно было выговориться. Я был не против. Да и как я мог быть против? У меня сил хватало лишь на то, чтобы переворачиваться иногда на другой бок.

      Усевшись на кровати поудобней, Санька рассказывал мне про свою жизнь. Я слушал молча. Подозреваю, что иногда я на несколько минут выключался, так как в голове моей его история уложилась немного урывками. Санька был родом из Иван-города, что на границе с Эстонией. Вот Иван-город, а вот мост и уже их Нарва (Санька расставил ладони, показывая мизерное расстояние между этими городами). По сути, это один город, и граница идет прямо по реке, которая его делит почти напополам. Разумеется, у многих родня живет в разных частях города, так что мотаться «за границу» многим приходится по нескольку раз на день. У жителей этого пограничного района особый статус, так что они почти беспрепятственно ездят туда-сюда, хотя, конечно же, приходится проходить пограничный и таможенный контроль, даже если идешь к тетке на блины. В начале девяностых Эстония, желая прибрать себе эти пограничные территории, которые когда-то, в общем-то, ей и принадлежали, устроила сомнительную акцию – раздала всем желающим жителям Иван-города и ближайших деревень эстонские паспорта. Предполагалось потом инициировать референдум за присоединение земель к Эстонии, и по задумке новые граждане Эстонии должны были дружно проголосовать «за». Но никаких референдумов не случилось, зато у большинства жителей приграничья оказалось по два паспорта. Среди новых граждан Эстонии оказался и Санька. Недолго думая, он свалил в Нарву, а потом и в Таллинн (вообще, «недолго думая» – очень характерное выражение для этого героя). Там встретил бабу-эстонку (женщины тоже носили определенный роковой смысл в его судьбе – женщин было много в жизни Саньки, и он всю жизнь мыкался от одной к другой), набрал в банках кредитов, открыл лавку по торговле запчастями. Года два жил на широкую ногу, но потом взятые в кредит деньги закончились, а бизнес так и не пошел. Баба-эстонка надоела, банк начал наседать, угрожая тюрьмой, и Санька, опять же недолго думая, вернулся в Нарву, а потом и вовсе сбежал от долгов, тюрьмы и личных проблем. Ночью переплыл пограничную речку, прихватив с собой в пластиковом пакете лишь российский паспорт и немного взятых из накоплений бывшей любовницы денег. На российском берегу его схватили пограничники. Санька сказал им, что живет в Иван-городе (и показал им свой русский паспорт без каких-либо отметок о выезде) и что полез купаться в речку по пьянке. Пограничники почесали репы, обыскали бедолагу, забрали пару сотен евро в качестве символической «контрибуции» и приняли «диссидента» обратно в родные пенаты. На этом месте рассказа я не удержался и захихикал из-под своей кучи одеял.

      Санька был классический лох, из тех, что постоянно влипают во всякие истории и никак не могут научиться даже на своих собственных ошибках. Он «прогорал» на жвачках в конце