Воришка Мартин. Бог-скорпион (сборник). Уильям Голдинг

под разными углами, сквозь окна проходящих поездов или над сельским горизонтом. Пылающий в небе огонь мешался в сознании с другими огнями – на полях, в садах, за решеткой камина. Последний оказался самым настойчивым. Камин находился в комнате, хорошо знакомой. Время и слова что-то значили, это было почему-то важно.

      В кресле напротив сидела долговязая тощая фигура, глаза из-под черных кудрей глядели вверх, словно изучая справочник, раскрытый на потолке.

      – Для таких, как мы, небеса – ничто. Чистое отрицание. Безвидны и пусты. Понимаешь? Словно черная молния разрушает все, что зовется жизнью.

      – Нет, не понимаю, – самодовольно рассмеялся он, – да и какая разница, но на твою лекцию я приду. Нат, дорогой, ты не представляешь, как я рад тебя видеть!

      Собеседник осторожно взглянул на него.

      – Я тоже. То есть тоже рад тебя видеть.

      – Что-то мы с тобой расчувствовались. Как-то это не по-английски.

      Еще один внимательный взгляд.

      – Думаю, лекция будет кстати. Я вижу, ты несчастлив?

      – Так или иначе, небеса меня не интересуют. Плеснуть тебе чего-нибудь?

      – Нет, спасибо.

      Натаниэль поднялся из кресла, неуклюже взмахнул руками и задумчиво уставился в никуда. Обведя взглядом комнату, он подошел к стене, оперся костлявым задом о книжную полку и вытянул свои непомерные ходули, широко расставив их на полу. Наконец он обрел относительную устойчивость и поднял глаза на справочник.

      – Это можно назвать беседой о том, как умирать.

      – Ты умрешь намного раньше меня. Вечер холодный, а как ты одет?

      Натаниэль бросил взгляд в смеющееся окошечко, потом на себя.

      – Правда? Да, наверное.

      – А я собираюсь прожить чертовски долгую жизнь и получить от нее что хочу.

      – Что именно?

      – Много чего.

      – Но ты несчастлив…

      – Да что ты пристал? Кто бы говорил!

      – Между нами существует какая-то связь. Что-то должно случиться, что-то нам обоим предначертано. Тебе дано выдержать многое…

      – Ради чего?

      – Чтобы попасть на небеса.

      – В ничто?

      – Научиться умирать.

      – Нет уж, спасибо. Не будь ребенком, Нат.

      – Ты сможешь, я…

      Лицо Ната вдруг изменилось: щеки болезненно вспыхнули, глаза широко раскрылись и надвинулись.

      – Я… у меня предчувствие. Пожалуйста, не смейся. Такое ощущение… что я знаю. – Нат перевел дыхание. Длинные ноги шаркнули по полу. – Я знаю, как важно именно тебе узнать про небеса… понять, что это значит. Пройдет несколько лет…

      В комнате воцарилась тишина. Двойная – звон колоколов за окном внезапно стих, словно все звуки прекратились одновременно с голосом. Горящая сигарета злобным жалом вонзилась в руку, боль стрельнула в руку, вспыхнула внутри костяной сферы. Вскрикнув, он отшвырнул окурок и растянулся на полу, шаря под креслом и отдавливая бока о твердую поверхность.