Надломленные души. Тьерри Коэн

из кабинета, думая о том, какой предмет однажды им придется здесь оставить.

      Лео вместе с Ланой совершил настоящую экскурсию по замку, его изумительным зданиям, лабиринту коридоров и аллей, садам и парку. Лану завораживал энтузиазм ее проводника, и она уже видела себя в роли прилежной ученицы, окруженной друзьями. Но больше всего удивляло поведение воспитанников, которые встречались то тут, то там. Что бы они ни делали – шли на классные занятия, играли или прогуливались в саду, – их отличали неизменная доброжелательность и спокойствие. Большая часть, завидев Лео и его новую подопечную, кивали им, улыбались или просто адресовали ласковые взгляды. Некоторые, поравнявшись с Лео, здоровались с ним за руку, шутили или спрашивали о школьной программе. И он всегда отвечал им с большим расположением, не как учитель, а скорее как любящий дядюшка, а еще вернее, отец. И когда он представлял Лану, ей всегда говорили: «Добро пожаловать!»

      Как же эта приятная обстановка была непохожа на ту тревожную атмосферу, что царила в ее лицее, где всякий норовил друг друга поддеть, высмеять, толкнуть, сказать что-то обидное, где всегда витала агрессивность и раздавался чересчур громкий смех.

      Возможно ли было создать такие полные доброты и гармонии отношения между воспитанниками, получившими серьезные жизненные травмы, которые уже вследствие одного этого не могли быть психологически здоровы? Уж не угодила ли она в один из так называемых реабилитационных центров, а если называть вещи своими именами, попросту в психиатрическую лечебницу для подростков, которых пичкают успокоительными и антидепрессантами, чтобы они выглядели безмятежными и приветливыми? Она поделилась своими сомнениями с Лео.

      – Сейчас я кое-что тебе покажу, – заявил он.

      Он повел ее в сад, попутно рассказывая о свойствах того или иного растения, которые им встречались. Лео был наделен редким даром красноречия, смаковал слова, подбирая наиболее точные и выразительные, и радовался как ребенок, когда находил наиболее подходящие, и тогда в его глазах вспыхивал огонь вдохновения. Вскоре они оказались перед заграждением, которое Лео открыл, приложив указательный палец к сканеру, и они прошли во внутренний двор, в глубине которого стояло внушительного вида строение. Лана рассмотрела движущиеся силуэты, но из-за значительного расстояния не смогла разобрать, что делали эти люди – занимались какой-то работой или просто прогуливались.

      – А вот и наш Хаб, – проговорил старичок.

      – Что?

      – Хаб. Не спрашивай, почему корпус так назвали, я имени не выбирал. Изначально это был «центр адаптации». А потом для старичков заведения он стал просто Хабом. Мания какая-то у людей всему что ни попадя давать английские названия… – вздохнул он.

      – Хорошо, ну а все-таки, что такое этот Хаб?

      – Место, куда мы определяем молодежь, получившую значительные психологические травмы, которой будет трудно сразу же принять правила Института и не нанести ущерба другим воспитанникам, не нарушить гармонию заведения.

      – Им назначают специальное лечение?

      – Речь идет не