Надломленные души. Тьерри Коэн

беспокоит малыш. По-моему, у него сильное отставание в учебе и развитии.

      Антон называл «малышом» или «малышкой» всех воспитанников, даже когда те достигали взрослого возраста.

      – Разве? Не согласен. Напротив, он живой и сообразительный. А с его железной волей, если судить по его способности сопротивляться, он быстро нагонит отставание и еще тебя удивит.

      – Тем лучше. Что-то еще?

      – Да.

      Лео достал блокнот, вырвал из него листок, на котором были его заметки, сделанные во время исповеди Ланы, и протянул его партнеру.

      – Вижу, вижу, – прошептал тот. – Хорошо, поручи это дело Микаэлю и его группе.

      – Я думаю, Лану вполне можно использовать для нашей операции, – объявил Лео.

      Антон обратил на друга холодный взгляд, выражавший недоумение.

      – Лео, тебе хорошо известна наша позиция на этот счет. Прибыв сюда, ребята должны порвать с прошлым, обрести мир и покой, на что они имеют полное право.

      – Разумеется, но у нас нет выбора. А если мы будем медлить, последствия этой истории могут быть непредсказуемы. И потом, я уверен, что в психологическом отношении это даже пойдет ей на пользу.

      Его приятель проворчал:

      – Так и быть, предложи, но пусть решает сама. А что насчет третьего малыша?

      Лео пожал плечами.

      – Продвижение есть. Но мы столкнулись с неожиданными трудностями.

      – Нужно как можно скорее вытащить парня из ловушки, в которой он оказался. Эти люди очень опасны.

      – Мы все для этого делаем, – заверил его Лео. – И обязательно добьемся своей цели.

      – Ладно, что-то я устал, – проговорил Антон. – Пойду, лягу спать.

      – Не раньше, чем исполнишь наш ритуал, – заявил его напарник, направляясь к бару, откуда он достал бутылку водки и две стопки. Наполнив их до краев, одну он подал Антону.

      – Лехаим![3] – провозгласил Лео.

      – За жизнь! – вторил ему друг.

      Они выпили залпом, и Лео снова налил. Патрон начал ворчать.

      – Ничего не поделаешь, такова традиция. По стопке за каждую спасенную жизнь.

      – Мы уже не в том возрасте, – пошутил Антон.

      – Твое счастье, что третий пока не с нами, а то бы ты напился в стельку.

      12

      Дилан спал долго, много часов. Не привыкший залеживаться в постели, он сначала очень испугался, ему показалось, что он просто видел сон. Он запаниковал, что потерял бдительность, а отец вот-вот войдет в сарай. Потом, вспомнив все, он снова зарылся в простыни, наслаждаясь, что без боязни может дать отдохнуть натруженному телу.

      Проснувшись окончательно, при свете дня подросток рассмотрел комнату. Да, у него теперь была своя комната! Правда, ее пришлось делить с неким Димитрием, но зато у него были собственная кровать, шкафчик и даже письменный стол. Да и Димитрий показался ему отличным парнем.

      Привычно поднеся ладони к глазам, он увидел перед собой две перебинтованные руки, словно спеленатые куклы. Доктор сказал, что вскоре

3

«За жизнь!» – классический еврейский тост.