Взгляд сквозь пальцы. Елена Арифуллина

обалдело повторила я. – Так это женщина?

      – Была, – поправил Валерка. – Да, а что такого? В такой старости уже все на одно лицо, и мужики и бабы. Так что будь спокойна, старость вещь неизбежная, но не заразная.

      – Спасибо, утешил. Только хотела о ней, проклятой, забыть. Но все равно спасибо. Ты у нас точно лучший диагност.

      – Работа такая, – ответил Валерка с пафосом.

      Я чмокнула его в щеку, на что он пообещал: «Генка приедет, все ему расскажу», – и даже улыбнулся. Валерка всегда был веселым и отзывчивым на шутку – несмотря на свою работу. Пока не вляпался в ту же беду, что и мы.

      Я вышла из прокуренного Валеркиного кабинета в коридор, наполненный запахом, который принесла с собой Прохоровна. Когда за мной захлопнулась ободранная дверь, показалось, что я вышла из могилы.

      Хотя я вышла всего-то из больничного морга.

      На скамеечке у входа сидела Прохоровна. Ее наряд теперь дополняли оранжевые хозяйственные перчатки. Она курила, рассеянно поднося ко рту сигарету, зажатую в хирургический зажим. На скамейке ярко горела в солнечном пятне красная пачка «Примы». При каждой затяжке солнце вспыхивало в наборном целлулоидном мундштуке, древнем, как сама Прохоровна. Точно такой остался у нас после Генкиного деда, прошедшего с ним от Тулы до Берлина.

      – До свиданья, – сказала я Прохоровне. – Извините, имя не расслышала.

      Прохоровна уставилась на меня неподвижным черепашьим взглядом.

      – Анной крестили… – после паузы отозвалась она.

      – До свиданья, Анна Прохоровна.

      – До свиданья.

      Я пошла к воротам, ощущая между лопаток взгляд Прохоровны, как ружейное дуло.

      Когда из сумки грянула выходная ария Кармен, стало ясно, что полоса удач продолжается. Это был позывной анестезиолога Романа. Генка несколько раз оперировал с ним, видел его в деле и посоветовал согласиться, когда Роман предложил первый калым. Никто из нас троих об этом ни разу не пожалел. Роман был надежен, профессионален и молчалив. Что немаловажно, он весил девяносто кэгэ и имел первый разряд по дзюдо. А еще его двоюродная тетка держала частную гостиницу. Начинали мы там, а сейчас Романов телефон известен всему гостиничному сообществу. Со мной он связывался сам. Видимо, меня считали медсестрой у Романа на подхвате. И хрен по нему… Свои деньги зарабатываю, а там хоть горшком назови, только в печку не ставь.

      Как всегда, Роман был немногословен:

      – Приезжай в «Якорь».

      – Один?

      – Нет, с женой.

      – Буду подъезжать, позвоню, пусть она спустится на ресепшен.

      Я опрометью добежала домой, схватила «тревожную» сумку, на ходу проверила ее содержимое. Чуть не споткнулась о Макса, вообразившего, что его сейчас поведут гулять, и под его оскорбленный лай слетела по лестнице, набирая номер такси.

      Уже из машины я позвонила Дашке:

      – Катьку заберешь сама. Я в ночь, когда вернусь, не знаю. Макса выведи.

      – Калым?

      – Да.

      – Глюк ауф.

      Оттого, что она повторила обычную Генкину