Смертельная белизна. Роберт Гэлбрейт

а что, если им известно про Чизуэлла нечто такое…

      Она не договорила: долговязый мужчина, увлеченный разговором с коллегой, наткнулся на кресло Робин и та, чуть не ударившись носом о стол, разлила апельсиновый сок.

      – Эй! – рявкнул Страйк; Робин пыталась отряхнуть мгновенно промокшее платье. – А извиниться?

      – Вот незадача, – протянул незнакомец, разглядывая облившуюся соком Робин; на них стали оборачиваться другие посетители. – Разве это из-за меня?

      – А из-за кого же еще, черт побери? – Страйк поднялся и уже обходил стол. – Не слышу извинений!

      – Корморан! – попыталась урезонить его Робин.

      – Ну ладно, извиняюсь, – проговорил долговязый, как будто делая большое одолжение, но, когда он оценил габариты Страйка, его раскаяние стало, похоже, более искренним. – Приношу вам самые…

      – Вон отсюда! – прорычал Страйк и обратился к Робин: – Садись на мое место. Если здесь появится еще одно такое мурло, пусть наткнется на меня.

      Отчасти смущенная, отчасти растроганная, она взяла намокшую сумку и сделала, как ей было сказано. Страйк отошел и принес для нее ком бумажных салфеток.

      – Спасибо.

      Ей было трудно удерживать наступательную позицию, когда он добровольно уселся на мокрый стул, чтобы избавить ее от неудобств. Вытирая сок, Робин подалась вперед и тихо заговорила:

      – Знаешь, что меня больше всего тревожит? Рассказ Билли.

      Тонкое хлопковое платье липло к телу; Страйк прилагал немало усилий, чтобы смотреть ей только в глаза.

      – В этой связи я задал вопрос Чизуэллу.

      – Правда?

      – Естественно. Неужели я бы смолчал, услышав, что его шантажирует брат Билли?

      – И что он?

      – Сказал, что на его совести смертей нет, а за незапланированные последствия никто ответственности не несет.

      – И как это понимать?

      – Об этом я тоже спросил. И он привел гипотетический пример: дескать, взрослый человек выронил мятную пастилку, а затем ее подобрал какой-то ребенок и подавился.

      – Что-что?!

      – Я знаю не больше твоего. Билли, вероятно, не перезванивал?

      Робин помотала головой.

      – Понимаешь, очень может быть, что Билли одержим бредовыми идеями, – сказал Страйк. – Когда я передал Чизуэллу суть этого рассказа, в его манере не отразилось ни раскаяния, ни страха.

      С этими словами он вдруг вспомнил, что по лицу Чизуэлла пробежала какая-то тень – как будто эта история ему знакома.

      – Так чем же злодеи шантажируют Чизуэлла? – не поняла Робин.

      – Ума не приложу, хоть убей, – ответил Страйк. – Он говорит, что те события произошли шесть лет назад, но это не вяжется с рассказом Билли, потому что шесть лет назад тот был уже взрослым парнем. Чизуэлл обмолвился, что кое-кто счел бы его действия аморальными, хотя ничего противозаконного он не совершал. Вроде бы подразумевалось, что на тот момент его поступки не противоречили закону, хотя в настоящее время выходят за рамки допустимого.

      Страйк