Два альфы для белой волчицы. Морвейн Ветер

ты можешь отработать жильё, – сказал Шейн мягко, чуть сильнее сжимая пальцы Эллис. – Я просто спросил, что ты умеешь. Значит, ты барабанщица?

      Эллис усмехнулась.

      – Вроде того. Я играла в группе, недолго… Когда ушла из дома.

      – А почему ушла? Не разрешали играть?

      Эллис встрепенулась всем телом, будто собиралась взлететь, и упала обратно на стул, пойманная пальцами Шейна.

      – Пусти… – выдохнула она, отворачиваясь.

      – Я не хотел тебя обидеть.

      – Пусти… – повторила Эллис с каким-то отчаяньем, и Шейн убрал руку. – Ты не знаешь меня.

      – Я хочу узнать.

      – Зачем?

      Шейн промолчал. Встал и, взяв со стола тарелку, переставил её в раковину, стараясь уйти от неприятной темы. Это была просто работа, но вряд ли Эллис хотела услышать такой ответ. Впрочем, это была ни хрена не работа. Это перестало быть работой в тот миг, когда ему, альфе, ударил в нос запах мяты. Но если не работа, тогда что это? Похоть? Первобытные инстинкты? Шейн не хотел думать, что Зверь внутри него настолько силён. В такие моменты он вообще предпочитал не думать, поэтому машинально включил воду, обтёр тарелку с обеих сторон и поставил в сушилку.

      – Я за раскладушкой, – сказал он, не оборачиваясь, и вышел.

      Вернувшись, Шейн принялся молча стелить постель, а когда дело уже было сделано, его почему-то кольнула совесть. Его собственная кровать была немногим удобнее, и всё же подходила для больной куда лучше.

      Впрочем, сказать об этом Эллис он не успел, потому что раздался телефонный звонок. Шейн чертыхнулся, вспомнив, что так и не доложился Джонсу после «допроса», и потянулся за трубкой.

      – Да, – сказал он и услышал в ответ чужой, незнакомый голос.

      – Она у тебя?

      Шейн облизнул губы. О ком речь, он понял сразу, но ответ выбрать сходу не смог. Врать было как-то подло. Сказать правду – означало подставить Эллис.

      – Можешь не говорить, – неприятный смешок, – знаю, что у тебя. Сержант Шейн Джеткинс. Я видел, как вы вошли.

      Повинуясь наитию, Шейн подошёл к окну и чуть отодвинул занавеску. Разглядеть что-то в темноте удалось не сразу. Знакомые машины внизу, знакомый рисунок деревьев. Огонёк сигареты под стволом старого ясеня. Шейн мысленно выругался, осознав, что из-за хитрости с тампонами проморгал слежку.

      – Ты можешь отдать её. Или я убью тебя и заберу её сам. Что выбираешь, сержант?

      На сей раз ответ был прост.

      – Попробуй, – бросил Шейн и нажал отбой.

      Обернулся к Эллис, прижавшейся к кухонному столу и замершей так. На лице девушки явственно отражался страх.

      – По работе, – Шейн усмехнулся. – Знаешь, ложись в комнате. Хорошо?

      Эллис медленно кивнула. Отпускать её не хотелось – даже за дверь. И всё же Шейн отчётливо понимал, что это слабость, которую нужно преодолеть раз и навсегда.

      – Я дам постель, застелешь сама?

      Ещё один кивок. Разобравшись с наволочками и простынями, они разошлись по кроватям. Шейн спал беспокойно – как пёс на страже. Уже глубокой ночью он в очередной