Вкус жизни и свободы. Сборник рассказов. Зиновий Львович Коган

звенящей тишине Дик вспомнил Лос-Анджелес, родную ешиву, где обучалось студентов больше, чем евреев во всем Питере. Он всех всегда сдавал, с тех пор, как его предали дома. Что он здесь делает, в России?

      – Йоэль, давай выйдем на свежий воздух. Эти парни запали на девчонку, но нам нужно найти лидера, – предложил Дик.

      – Алекс?

      – Алекс не музыкальный парень, нет харизмы. А нам нужна изюминка, чтоб забродила в бутыле пейсеховка.

      – Да, но где таких возьмешь? – Йоэль закрыл лицо ладонью.

      Как ему Дик осточертел, как не хотел он отправляться с ним в Россию. Ну, ладно бы до бегства молодежи из России приехали сюда вербовать реформистов, но сейчас, когда последние бегут, что им здесь делать?

      Йоэль щурился ночному солнцу. Все же непривычны белые ночи.

      Чем ярче окрас, тем ядовитей особь.

      Шальной октябрьский ливень хлестал облезлые бока питерской синагоги; бесновались струи на куполе, словно черти в цирке, а потом дъявольски клокотали в водосточной трубе.

      – Теряю былую легкость, – Яков с раскрытым зонтом поднялся по лестнице в синагогу.

      «Гишмей браха (благословенные дожди)», – сказал он и бросил взгляд на собравшихся в классе учеников иврит, среди них была Марина.

      Дождь остервенело барабанил подоконники. Дождь грозил наводнением, а вот сорвать платный урок – нет.

      – Где ты на шабат? – неожиданно поинтересовался Яков у Марины. – Я приглашаю ко мне домой. Это приглашение моих родителей.

      – Ни в коем случае, это неудобно.

      Яков заметил колебания ее.

      – Не стесняйся. Помочь еврейке кошерно провести шабат – большая мицва.

      – Где мы встретимся?

      – Я за тобой заеду в половине восьмого вечера. Поедем на вечернюю молитву, а потом к нам. Мы живем рядом с синагогой.

      – У кого ты учил иврит?

      – В ешиве. И по молитвеннику «Кол Исроэль».

      – А где учил английский?

      – Би-Би-Си.

      Они рассмеялись.

      – Ты ведь математик.

      – Я преподавал в школе.

      – Ты мог бы преподавать в религиозной школе в Израиле.

      – Почему бы нет.

      Рассмеялись.

      – Что нужно сделать?

      – Сделать хупу с хорошенькой еврейкой.

      Еврейка только по отцу, Марина чувствовала отчужденность ортодоксов.

      – Я полукровка. У меня русская мать.

      – Я кстати, женскую группу набираю для подготовки, чтоб пройти гиюр. Для тебя – бесплатно.

      Вся женская группа была влюблена в Якова, но он выделял Марину.

      К гиюру ее готовил Яков.

      – А вам уж замуж невтерпеж?

      – А то ж!

      Они хмельны от вина и страсти – так хотелось уложить друг друга в постель.

      Лечь в постель ночью с другим легко, а утром проснуться с ним ужасно. Потом опять наступает ночь Якова и Марины. Кто ж знал, что она разбудит в этом хасиде любовника-маньяка, солдат ее любви, готовый на все.

      Не будите, бабы, в мужике маньяка.

      – Дик предлагает мне в Израиле работу, – позвонил ей Василий. – Кординатором программ