Кьянти для невесты. Маргарита Воронцова

тут и там золотистой молнией. Я заехала в типографию, на радиостанцию, потом навестила клиентов – приятных, а не таких, как этот…

      Даже имя его произносить не хочу!

      Как и в прошлый раз, визит в «Сириус» закончился со счётом 1:0 не в мою пользу. Да, я отдубасила красавчика, но он, похоже, не очень-то и проникся. Одного раунда на боксёрском ринге было недостаточно для компенсации причинённого мне морального вреда. Он ужасно меня обидел, когда заподозрил корыстный подтекст в моём искреннем извинении. Нет, я не собиралась унижаться перед ним в надежде исторгнуть контракт, никогда этого не будет!

      Достал уже, пусть катится. Больше о нём не думаю. Я сделала всё, что могла, а теперь – ариведерчи, синьор, как говорит Соня.

      Надо же, бабуля всё-таки умудрилась организовать мне презентацию в «Сириусе», добралась аж до мамы этого негодяя. Правда, ничего не вышло, сейчас мы с вредным гендиректором так же далеки друг от друга, как Финляндия и Гондурас.

      У нас было три встречи, и каждая превращалась в битву. Но я хотя бы попыталась наладить отношения, сделала всё, что могла. Как же тоскливо на сердце! Постараюсь не раскисать. Хочу быть как Соня – пока мы живём вместе, надо поучиться у неё оптимизму и жизнелюбию. Она никогда не грустит, ей невозможно испортить настроение, она никогда ни на кого не обижается.

      Вот на прошлой неделе в магазине какая-та невоспитанная деваха назвала нашу красотку «старой шваброй» – потому что Соня не позволила отжать у неё синюю курточку-бомбер. Куртка, действительно, была хороша – продавалась со скидкой в семьдесят процентов, этакое распродажное сокровище, бриллиант, найденный в пыли. Вот два шопоголика в неё и вцепились.

      Разве Соня обиделась на глупую девицу? Вовсе нет! Отлупила её сумочкой, обозвала «жирной коровой», вырвала бомбер и галопом понеслась к кассе. А вечером отправилась в ресторан в обновке, добавив к куртке белые брюки и модные серебристые туфли-лоферы на толстой подошве. Выглядела ослепительно, об инциденте в магазине рассказывала с горящими глазами, торжествовала.

      Но она-то сражение выиграла – вернулась домой с вожделенным бомбером! А я возвращаюсь в «Катапульту» ни с чем… Но тут уже ничего не поделаешь. С этой секунды категорически запрещаю себе думать о Романе.

      …Вот только как же о нём не думать, если я до сих пор ощущаю лопатками его твёрдую грудь, а у виска – горячую щёку? И крепкие ладони словно всё ещё сжимают мои запястья, не вырваться…

      Мне нельзя раскисать. А то я сейчас заведу шарманку на тему, что уже целую вечность меня никто не обнимал, не целовал, не прижимал к себе так страстно… Интересно, он отказался от байкерской экипировки, потому что прислушался к моим словам? Или сам врубился, что в офисе проклёпанная «косуха» выглядит в высшей степени неуместно?

      Да что же это такое! Этот парень забрался в мой мозг и оттуда его теперь не вытянуть даже клещами!

      Лучше поразмышляю о том, нельзя ли как-то сохранить место в драгоценной «Катапульточке». Я так её люблю… Вдруг ещё можно что-то придумать.

      ***

      Постаралась не возвращаться в офис до закрытия. Ведь там меня ждал раздражённый шеф, и я знала – кабинет