Лесные суровежники. Александр Николаевич Завьялов

Жаровец и потянул с тарелки маринованный рыжик.

      А Лека Шилка прыснула в ладошку и жалистно на Мираша посмотрела.

      – Что же делать? – ещё лише смутился Мираш.

      – Что делать, что делать… Дело обышное, – важно проворчал Дорофей. Он притянул неспешно к себе блюдо с жареным поросём, щедро полил пряной обливой, распробовал кусочек и, наконец, опять наставлять стал: – За зверями и птицами смотри да примечай… В схоронке токо, чтоб Сонька Прибириха не углядела. Если за какой живикой Сонька не придет, ту живику себе и забирай. Не сумлевайся.

      И то верно, все лесовины себе эдак помощников выглядывают. Дело это, правда, не ахти какое верное, потому как выходит, что не по своему разумению или прихоти лесовин себе сподручника выбирает, а как случится и повезёт. Бывало, такие помощники попадались, что лесовины потом с горести теряются бесследно. Вон Свея давно уже никто не видел, даром что кривопятая Маха говорит, что хворый он… Неспроста всё случается, неспроста, своя тут глубота непостижимая. Известно, всё по тайности высшей решается. Такого уж не было, чтобы доброму лесовину худые помощники попадались. Хотя… путаница тоже случается.

      А происходит это вот как. Заедят волки оленя, и освобождается оленья живика. Или сам волк на человечью пулю наскочит, и его живика выходит. Словом, всякая живика, которая земную жизнь завершила, лесовину в помощники годится. Скудельное тело, оно, вишь, громоздкое, толку в нём никакого, а живикой куда возможностей больше! Любая живика может способностями владеть, что и лесовины и верши.

      Ну а по окончании каждой жизни Сонька Прибириха приходит. Так уж водится: попутчица она и утешительница. У неё назначение такое и обязанность: поддержать и успокоить живику, пока та осматривается, ну и проводница она, само собой. Без неё никак.

      А тут вдруг нет её…

      Ждёт живика Соньку, ждёт, а она не является и не является. Это и значит, что живике лесовать назначено. Тут уж надо лесовину поспешать, а то всякое может случиться: и сама живика заплутает, и кромешники задурить могут.

      …– Только смотри, не вздумай выбирать, – наставлял Дорофей. Напустил на себя пьяничной важности, сурово на Мираша глянул. – Какая живика первая попадётся, ту и бери. А то кромешники долго не спрашивают, отчего не по нраву пришлось.

      Кивнул Мираш головой, а сам думает: надо бы у верховных справиться, может, и обман какой. Всучить мне хотят абы кого, а там мне, как подобает, готовят…

      – Ты, хозяичек, нас слухай, – просунулся Дубовик (такие у него усы длинные, что хоть за уши заворачивай). – Мы тоби зряшное гутарить не будем. То, шо ты хлебосольно нас привечаешь, дюже нас встраивает. И то нас встраивает, шо вершеством своим не кичишься.

      Огладил Дорофей богатимую бороду и говорит:

      – Ещё хочу совет тебе дать. Ты покуда не практикованный, к человекам не суйся. Судьбы ихнии не нашего ума дело. Наше – за лесом смотреть да зверюшек растить. С человеками свяжесся – век не развяжесся. Там, в верховьях, шибко не разбирают. Чуть что – зараз со свободой попрощаешься.

      – И не говори, Дорофеюшка, –