Персонажи (сборник). Вирджиния Холидей

была девушкой приятной и не очень красивой. Последнее качество особенно привлекало в ней Мириам. С некоторых пор она стала завидовать любой мало-мальски симпатичной девочке, любой приятной и оформившейся девушке и тем более красивой и ухоженной женщине. Мириам находила в этом блеске что-то издевательское по отношению к ней, она подозревала, что это было не что иное, как нарочно исковерканная черная суть, распиханная по этим девицам и сверкающая заносчивостью, если вдруг проступала наружу. А привлекательная внешность была не более чем оберткой, фантиком от конфеты.

      Еще недавно ее совсем не волновали кудряшки, которые она теперь усердно расчесывала по утрам, пытаясь расправить их природную закольцованность; она не рассматривала себя после душа с особой гипнотизирующей придирчивостью; она не пыталась лишний раз просунуть руку через неподдающуюся упругую резинку хлопчатобумажных трусиков, чтобы почувствовать мягкость и воздушность пшеничных волосков mons pubis[1]; она не каталась летом на велосипеде часами под бит своего еще не взрослого, но очень желающего им стать сердца, привставая над кожаным треугольным сиденьем, и с щенячьим восторгом от сладкого бурления внизу живота медленно садилась на него; а зимой не елозила попой по санкам, пытаясь пристроить маленькую зародившуюся взволнованность и угомонить ее; она не понимала, почему окружающие находят прелесть в рассвете или закате, которые ей были уже просто не интересны; и она тогда еще не испытывала такой пугающей ненависти к себе и одиночества, как это было сейчас.

      День вкатился в темноту, во всем здании включили свет. По коридорам забегали мальчишки. Окружающий мир приобрел привычные очертания, с этим шумом пришел, как это ни странно, покой в душу Мириам, для нее сиротство на мгновение стало блаженством. Потом был ужин, разговоры, теплое молоко с пряниками, хихиканье и покатушки. Мириам все разузнала от своей лучшей подруги Ядвиги о поездке по городу, интересной экскурсии, знакомству в творческой мастерской с художниками – и еще узнала о том, что один из этих художников приедет с Эллочкой к ним на мастер-класс и беседу за обедом. Подруга считала, что он за Эллочкой ухлестывает, поэтому и согласился.

      Ядвига была девочка десяти лет, въедливая и рациональная. У нее была бабушка, она давно не приезжала и не звонила. Ядвига объясняла это наводнением в бабушкином поселке в горах, и никакие доводы, приводимые Мириам, как, например, «так ведь уже зима» или «твоя бабушка вроде в городе жила», не действовали, скорее, наоборот, Ядвига нашла и использовала всю доказательную базу: отыскала поселок в горах, который все время то накрывает оползнями, то заваливает камнепадом, а потом заливает, и почти ежедневно писала заметки в тетрадке о новом дне своей несчастной труженицы-бабушки, которая занята написанием жалоб в МЧС, писем в газеты о бедственном положении своей деревни и прочим. Ядвига по утрам перед уроками смотрела последние новости в надежде увидеть свою бабушку хоть на телеэкране. Что же касается Мириам, то придумывай все, что хочешь, сочиняй, вырисовывай, твори этих родителей

1

Лонный бугорок (лат.).