Пиковая дама. Екатерина Оленева

подавали закуски. Потом «седло барашка», блюдо сочное и плотное, но салат из омаров куда больше пришёлся мне по вкусу.

      В общем, стол был изысканным и разнообразием, как в лучшем ресторане.

      С трудом дождавшись, пока мужчины поднимутся, я обратилась к матери с просьбой:

      – Могу я уйти?

      – Что такое, Эмма? – сдвинула брови она.

      – Мне нездоровится. Болит голова.

      – Я, пожалуй, составлю тебе компанию, дорогая кузина.

      Я кожей почувствовала, как он вырос за моей спиной и чуть не взвыла от ужаса.

      – Лучше на надо.

      Это прозвучало, как мольба.

      Брови кузена удивлённо приподнялись.

      – Винтер! – обратилась к кузену его мать. – Не стоит досаждать Эмме. У неё и без тебя забот по горло.

      – Что плохого в том, если я провожу мою неожиданно расклеившуюся кузину до её комнаты?

      – Я не нуждаюсь в том, чтобы меня провожали!

      – Эмма! – одернула меня мать. – Это невежливо.

      – Ступай, Винтер. Но не задерживайся.

      Ну ладно, если я ничего не могу поделать с тем фактом, что упрямец шагает у меня за спиной постараюсь просто об этом не думать.

      – Ты меня избегаешь? Как предсказуемо! Ну что, наконец-то, довольна? – вкрадчиво прошелестел Винтер.

      – Чему предлагаешь радоваться? – на всякий случай уточнила я.

      – Как же? Заполучить в мужья такого красавчика, как Исидор Гордон!

      – Он и вправду красив? – заинтересовавшись, я обернулась. – Красивее тебя?

      Схватив меня в охапку, так, что я даже пискнуть не успела от изумления, кузен буквально впечатал меня в стену, раскатывая по ней ровным блинчиком и прижимая сверху для надёжности собственным горячим телом.

      Дыхание у него было тяжелым, словно он задыхался.

      Я вообще-то искренне поинтересовалась. Но судя по тому, как сузились глаза Винтера, он это воспринял, как издёвку:

      – Скажи, что чувствует женщина, когда её продают на ярмарке невест, словно вещь? Я всегда думал, что ты не такая, Эмма! Что ты не позволишь им поступать так с тобой. Но вся твоя сила осталась лишь на словах. Словно тёлка, идёшь в назначенное тебе стойло и даже не мычишь, – презрительно скривился он.

      И лицо его словно светилось от гнева.

      Глядеть на кузена, когда он так близко было плохой идеей.

      Видимо, он почувствовал охватившее меня волнение.

      – Посмотри на меня, Эмма, – потребовал Винтер, перехватывая мой взгляд. – Посмотри и скажи, если сможешь, что между нами всё кончено? Потому что, если ты станешь женой Гордона, это и вправду будет конец. Ты ведь не думаешь, что я буду есть украдкой обронённые тобой с чужого стола крохи внимания и удовольствия? «Либо всё, либо ничего», – помнишь?

      В том-то и дело, что я не помнила. И помнить не могла.

      – Ответь мне хоть что-нибудь, Эмма! Гляди на меня!

      В голосе его звучала одновременно и страстная мольба, и приказ.

      Грешна. Не удержалась. Глянула.

      И растаяла, как шоколадка на солнце.

      Он на солнце