Пятая гора. Пауло Коэльо

рядом, и попытался успокоить его:

      – Спроси у Господа, раз ты усомнился в мудрости его решений. Я уже готов принять свой удел.

      – Не может Господь желать, чтобы нас безжалостно умертвили, – стоял на своем Илия.

      – Господь может все. Если бы Он творил лишь то, что нам, скудоумным, представляется добром, то не был бы всемогущ и правил бы лишь частью Вселенной, и, стало быть, существовал бы кто-то еще более сильный, и этот кто-то направлял бы Его действия и следил за ними. Что ж, в этом случае ему бы я и поклонялся.

      – Но если наш Господь всемогущ, отчего не избавит от страданий тех, кто любит Его? Почему не спасет нас вместо того, чтобы вверить власть и славу врагам Своим?

      – Понятия не имею, – ответил на это ему левит. – Но причина наверняка есть, и я надеюсь вскоре узнать ее.

      – Значит, у тебя нет ответа на этот вопрос.

      – Нет.

      Они помолчали. Холодная испарина выступила на лбу Илии.

      – Тебя мучает страх, – заметил левит, – а вот я примирился со своей участью. Я выйду и покончу с этими муками. Всякий раз, когда снаружи доносится крик, я терзаюсь мыслями о том, как будет, когда придет мой час. И покуда мы сидим в этом узилище, я умирал уже сто раз, а ведь мог бы умереть только однажды. Раз уж суждено мне быть обезглавленным, так пусть случится это поскорее.

      Левит был прав. Илия слышал те же крики и, как ни крепок был духом, тоже испытывал страдание.

      – Пойдем вместе. Перед смертью не надышишься.

      И он встал, и распахнул дверь, впустив солнечный свет в конюшню, где сидели двое.

* * *

      Левит взял его за руку, повел за собой. Если бы не крики, то и дело раздававшиеся на улице, казалось бы, что дело происходило в ничем не примечательном городе и в самый обычный день – солнце припекало не слишком, а ветерок, налетая от далекого побережья, навевал прохладу. На пыльных улицах стояли глинобитные дома.

      – Наши души готовы принять ужас смерти, а день такой славный, – промолвил левит. – А ведь часто бывало, что, когда я чувствовал себя в ладу с Богом и с миром, стоял ужасный зной, ветер из пустыни швырял мне в глаза песок, так что в двух шагах от себя я ничего не видел. Не всегда Его замысел согласуется с нашими чувствами, но одно я знаю твердо – на все это у Него есть причина.

      – Меня восхищает крепость твоей веры.

      Левит задумчиво поглядел на небо. Потом обернулся к Илии:

      – Не восхищайся чрезмерно. Дело в том, что я сам с собой побился об заклад. Я утверждаю, что Бог – есть.

      – Но ведь ты – пророк. Тебе дано слышать голоса, не внятные другим. Ты знаешь, что за пределами нашего мира существуют и другие миры.

      – Может быть, все это – лишь плод моего воображения.

      – Но ведь ты видишь знамения, – в тревоге возразил Илия и снова услышал в ответ:

      – Может быть, все это – лишь плод моего воображения. На самом деле, у меня нет ничего действительного, кроме моего спора с самим собой. Я сказал себе, что все вокруг создано Всевышним.

* * *

      На улице не было ни