Lithium. Владимир Козлов

надела джинсы и свитер, взяла рюкзак, вышла в проходную комнату.

      Отец и Леша сидели на диване. На полу стояли несколько пивных бутылок.

      – Ты надолго? – спросил отец. – Купи нам пива, а?

      – Деньги давай – куплю.

      – Что значит – деньги? – Он говорил медленно, заплетающимся языком. – А у тебя, что, нет? Или тебе в падлу родному отцу купить пива? Это что, не я тебя вырастил?

      – Не, правда, а? – сказал Леша. – Хули тебе, жалко? Если ты так жмешься, то я потом отдам…

      – Когда? Ты сначала работу найди.

      – Найду, не ссы. Ну что, купишь?

      – Не куплю. И вообще я скоро съеду от вас. Посмотрим, как вам будет хорошо на одну мамину зарплату.

      На улице было совсем не холодно, и я не стала застегивать куртку. Я прошла через двор, села на лавочку, достала из рюкзака сигареты и зажигалку, прикурила, выпустила дым.

      Небо было таким голубым, как будто не март, а май.

      Я вспомнила вчерашний концерт, Влада. После концерта, в гримерке, он все время молчал. Сидел в углу с бутылкой «гонорарного» пива и слушал, что говорили другие.

      И я просто пересела поближе к нему. И мы так вот сидели и молчали. А потом он предложил встретиться. Мы договорились на послезавтра.

3Влад

      Утром работа. Я подмел двор у восьмого корпуса. На стене за старым «Москвичом» без колес появилась свежая надпись «Н.Б.П.»

      На краю песочницы два мужика пили портвейн из горла. Они увидели, что я на них смотрю. Позвали. Я бросил метлу, подошел.

      – Хочешь?

      Мужик был не похож на ханыгу, скорей на итээровца, забившего на работу.

      Я кивнул. Второй смотрел на меня исподлобья. Под глазом у него желтел синяк. Рядом, на щеке, засохла кровь.

      Итээровец протянул мне бутылку. Я вытер горло рукавом куртки.

      – Да уж, – сказал итээровец. – Погляди на Федю. Он когда-то работал со мной в Арктическом НИИ, а потом перестройка все перестроила… Уже два года, как бомжует. Ни семьи, ни квартиры… Я б и рад поселить его у себя, да негде…

      Мужик с синяком продолжал смотреть на меня. Я сделал два глотка, отдал ему бутылку. Сказал:

      – Спасибо.

      Работать больше не хотелось. Я дворами вышел к набережной.

      По реке плыли куски льда.

      Я вытащил из кармана «Союз-Аполлон», зажигалку. В пачке оставалось три сигареты. Я закурил.

      У тротуара был припаркован ментовский «жигуль». В нем сидели два мента.

      Мимо пронеслись два черных «Мерседеса». Грязь брызнула на лобовое стекло «жигуля». Включились дворники. Размазали грязь по стеклу.

      Я нащупал в кармане карандаш. Он был тупой, но еще писал. Я пересыпал сигареты из пачки в карман. Разорвал ее. Записал на внутренней стороне:

      «Снег догнивает последний,

      Небо серое, как понедельник,

      Люди глядят на меня из окон,

      А мечты-подснежники вянут».

      Мимо проехал грязный оранжевый автобус, коптящий черным дымом. В стеклах мелькнуло мое отражение.

4Оля

      Покупателей было мало. С утра я читала книгу: второй том Кортасара