Вероника решает умереть. Пауло Коэльо

у горящего камина, глядя на горы, укрытые снегом.

      Она научилась доставлять мужчинам строго отмеренную дозу удовольствия – ни больше ни меньше, а ровно столько, сколько необходимо. Она ни на кого не сердилась, ведь это означало бы необходимость как-то реагировать, бороться со своим обидчиком, а затем того и гляди сталкиваться с какими-нибудь непредвиденными последствиями вроде мести.

      И когда все устроилось почти в полном соответствии ее бесхитростным запросам, обнаружилось, что такая жизнь, где все дни одинаковы, попросту лишена смысла.

      И Вероника решила умереть.

      Вероника вернулась, закрыла за собой дверь и направилась к той же обособившейся компании. В группе оживленно беседовали, но, как только она подошла, воцарилось напряженное молчание.

      Твердым шагом она подошла прямо к тому пожилому, которого считала у них лидером, и, не успел никто опомниться, с размаху влепила ему пощечину.

      – Ну как, понравилось? – спросила она во весь голос, на весь холл, чтобы слышно было каждому. – Может, дадите сдачи?

      – Нет. – Мужчина провел ладонью по лицу, утирая текущую из носу тоненькую струйку крови. – Вам недолго осталось нас здесь беспокоить.

      Она вышла из холла и с торжествующим видом направилась в свою палату. Она сделала нечто такое, чего никогда еще не делала в своей жизни.

      Прошло три дня после инцидента с группой, которую Зедка называла Братством. Вероника сожалела о пощечине – не из страха перед какой-то местью со стороны мужчины, а потому, что сделала нечто ей несвойственное. Если вот так увлекаться, то, чего доброго, можно прийти к выводу, что стоит продолжать жить дальше, а это принесет новую бессмысленную боль, поскольку вскоре – хочешь не хочешь – придется покинуть этот мир.

      Единственным выходом сейчас было замкнуться в себе, уйти от людей, от всего мира, чтобы любой ценой оставаться прежней, внешне полностью подчиняясь режиму и правилам Виллете. Вероника вскоре вжилась в обычный распорядок лечебного заведения: ранний подъем, завтрак, прогулка в саду, обед, бездельничанье в холле, снова прогулка, ужин, час-полтора у телевизора, отбой.

      Перед отбоем всегда появлялась медсестра с лекарствами. Всем в палате раздавались таблетки, только Веронике делали укол. Укол она принимала безропотно, только однажды спросила, зачем ей столько успокоительного, если на сон никаких жалоб нет. Оказалось, что это не снотворное; для инъекций ей предписано средство, поддерживающее сердечную деятельность.

      Примечания