Не буди дьявола. Джон Вердон

я слышал только фамилию Кларк.

      – Кларк – девичья фамилия Конни. После развода с моим отцом (я была маленькая), она снова ее взяла. А у него была – и есть – фамилия Коразон. И у меня тоже.

      За тонким покровом констатации факта слышалась горечь. Не эта ли горечь, подумал Гурни, не дает ей называть Конни мамой?

      Впрочем, у него не было ни малейшего желания в это углубляться. Он открыл папку и увидел довольно толстую стопку бумаги, листов пятьдесят. На титульном листе была та же надпись, что и на папке. На второй странице – содержание: концепция работы, обзор источников, подход и методология, критерии отбора информантов, “Дело Доброго Пастыря: жертвы и обстоятельства”, предполагаемые информанты, контакты, обстоятельства жизни, расшифровки пробных интервью, ДоНДП (приложение).

      Он еще раз внимательно перечитал содержание.

      – Ты это сама написала? Структуру проекта разработала ты?

      – Да. Что-то не так?

      – Вовсе нет.

      – Тогда почему вы спрашиваете?

      – Рассказывала ты утром очень эмоционально. А выстроено все очень логично.

      Эмоциональностью она напомнила ему Мадлен, а логикой – его самого.

      – Как будто я сам это написал.

      Ким хитро прищурилась.

      – Это комплимент, да?

      Он рассмеялся: кажется, впервые за день, а то и за месяц. Затем помолчал и вновь вернулся к содержанию.

      – Я так понимаю, ДП – это Добрый Пастырь. А что значит ДоН?

      – Это заголовок того письма на двадцати страницах, которое он разослал в полицию и в прессу. Декларация о намерениях.

      Гурни кивнул.

      – Да, я вспомнил. Пресса окрестила это письмо “манифестом” – так же, как сочинение Унабомбера[1] за пять лет до того.

      Ким тоже кивнула:

      – И здесь мы подходим к тому, что я и хотела у вас спросить: что вообще такое, эти серийные убийства? Тут легко запутаться. Ну вот есть, например, Унабомбер или Добрый Пастырь. И кажется, у них мало общего с Джеффри Дамером и Тедом Банди[2] или с теми чудовищами, которых вы сами арестовывали, как этот Питер Пиггерт или Дед-Людоед, рассылавший части тела своих жертв местным полицейским. Боже! В них же совсем ничего человеческого.

      Она вся содрогнулась. Затем помассировала предплечья, словно пытаясь согреться.

      Где-то в сером сиракьюсском небе рокотал вертолет: вначале приближаясь, затем отдаляясь, пока не затих вдалеке.

      – Иные социологи на меня обиделись бы, – сказал Гурни, – но сам термин “серийный убийца”, как и многие ему подобные, весьма расплывчат. Мне иногда кажется, что все эти так называемые ученые – просто шайка любителей навешивать ярлыки и извлекать из этого прибыль. Проведут сомнительное исследование, свалят в одну кучу сходные случаи, обзовут “синдромом”, присовокупят название понаукообразнее и читают лекции об этом, чтобы такие же недоумки затвердили эти ярлыки, сдали экзамен и влились в секту.

      Тут Гурни заметил, что Ким смотрит на него с удивлением.

      Почувствовав,

1

Унабомбер – Теодор Джон Казински (р. 1942), рассылал по почте бомбы, от которых за 1978–1995 гг. погибли трое и пострадали 23 человека. В 1995 г. было опубликовано эссе Казинского “Индустриальное общество и его будущее”. В настоящее время отбывает пожизненное заключение. (Здесь и далее – прим. перев.)

2

Джеффри Дамер (1960–1994) и Тед Банди (1946–1989) – реальные серийные убийцы. Дамер убивал мужчин, Банди – женщин. Обоим была свойственна изощренная жестокость и, в частности, некрофилия: они насиловали трупы своих жертв. Дамер, помимо этого, был каннибалом.