В стреляющей глуши. Подготовка к вторжению. Станислав Богданов

помялся, но продолжи: – Честно, пятидесятый? Если честно, то их всех под трибунал отдавать надо. Поэтому я лучше промолчу. Каждый норовит по своему воевать, а командира – через плечо… Как только во второй фрицевской волне образовалась брешь, три моих САУ туда устремились. Я орал как мог им, что б вернулись, а они ни в какую. Отбрехались, что не слышно. Если живы, то воюют как я – в гордом одиночестве. Пару раз из-за холма стрельнула 102-мм. А там, кто его…

      – Понятно… Доложу по начальству, а там будем решать. Накажем, но как-нибудь келейно. Сам понимаешь, герои всё-таки. Ну а про себя, забыл?

      – А что про себя… Два или три попадания в лобовик. Одно калибра 50-мм. С расстояния 400 метров. Срикошетило… Другое калибра… чёрт его знает.. Гусеницу правую порвало. Починить нет возможности, окружены расчётом с подбитого Т-IV. Не дают головы поднять, твари. Так что пехотки бы нам подбросить, да…

      – …да прикрытия с воздуха! Понял. Подкрепление вышлем. «Стручки» тоже будут. «Огурцы» подбросить?

      – Не мешало бы. Спасибо, пятидесятый. Ещё вот что, – понизив голос, он, так, чтобы не расслышал Хохленко, приникший к орудийной панораме, протянул: – По Иванову, моему радисту, просьба – проверить личное дело. Знает ли немецкий. И как знает. А то больно много… – он хотел было сказать о блужданиях Иванова в эфире, но что-то больно кольнуло его грудь, и он замолк. – И ещё. Ты это… не подумай, что я контуженный или выпивший.

      – Пятидесятый, ну-ка доложить по существу!

      – Есть… Докладываю, что были атакованы пятнадцать минут назад с воздуха. Это… Самолёт был какой-то странный, без крыльев. Совершенно круглый, как тарелка. Или игрушка, юлой называется. Из него, скорее всего, получили попадание калибра 37-мм, в лобобой бронелист. Присутствует отметена. Всё…

      На той стороне вместо упрёков или угроз о наложении взысканий связь неожиданно умолкла. Как ни запрашивал «приём!», так и не включилась. Хорошо, если Груздев не узнает, с опаской подумал Виктор. А то…

      – Командир, прямо по курсу – самоходка! – заорал у панорамы прицела Хохленко. – В пятидесяти метрах. Влупить ей, стерве, снарядик?

      Виктор, оттолкнув наводчика плечом, тут же прижался к резиновому наглазнику прицела. Так и есть: за источающими клубы подбитыми машинами, нашими и германскими, появилось плоское тело на двухрядных катках с 75-мм длинноствольной пушкой. Stug III Ausf D по бортам была уставлена бронеэкранами. Вдобавок по корпусу густо жались люди в котлообразных шлемах, в пятнистых куртках с засученными рукавами. Руки Виктора бешенно скользнули к колесу гидравлического механизма. Хобот 85-мм Д-5С грузно опустился в основании 60 мм бронемаски. Вместе с ней – опускались и совмещались с целью чёрные «волоски» панорамы прицела с чёрными же делениями. Ещё, ещё немного, родимый… родимая… Виктор, до крови закусил губу. Пот солёной горячей волной нахлынул на глаза. Так её! Расстояние – 45 метров. Так, УБР-453СП, последний в БК. Где он, б… прости, Господи…

      – Бронебойный