Секс в аквамариновых тонах. Сборник эротических рассказов. Марк Довлатов

смотреть на нее было сладко и мучительно, он перевел взгляд на море. Господи, как хорошо. Неужели бывает так хорошо.

      – Белка, мы перед обедом зайдем в номер – душ принять?

      – Ага, зайдем – тогда мы обед точно пропустим.

      – Ну пошли так. А в душ после обеда.

      – Пошли. Я голодная как неделю не ела!

      Они шли с тарелками в руках вдоль стоек, разглядывая причудливые блюда, рядом с которыми стояли таблички с надписями на четырех языках.

      – Мишка, а что такое ге-мю-се?

      – Гемюзе – овощи по-немецки. Смотри ниже – там есть по-русски.

      – Ой, смотри, что написано: лизанья. Это прямо тут… что ли.

      – Вот дурында ты у меня какая. Ла-занья, итальянское блюдо такое. Попробуй.

      – Дааа, знаю я итальянцев этих. Те ещё ли… ла… дно, попробую. А что это такое белое длинное.

      – Это кальмар.

      – А похоже на… А вот смотри – пишут, чтоб я сушила что-то. А я уже вся и высохла. И откуда они знают, что я мокрая была.

      – Да нет, посмотри наверх – это рыба японская. Сырая. С рисом.

      – Ну нет – хватит с меня рыбы на сегодня. А на десерт что будем.

      – Можно тортики.

      – Не, мне нельзя, я в платье не влезу.

      – Ну пошли к фруктам.

      – Ой, Миш, смотри, сколько бананов. И все порезанные.

      – Так что. Их только что порезали, видишь – сок.

      – А я люблю, чтоб был длинненький.

      – Будет тебе и длинненький.

      Кондиционер в номере сдувал пот с горячей кожи. Белка лежала на животе и снова болтала ногами, Михаил рисовал пальцем у неё на спине ромбики.

      – Ну что, хватило длины?

      – Вот ты всегда так, Мишка. Подкалываешь меня.

      – Хорошо тебе сегодня?

      – Мне уже три раза хорошо сегодня было. А знаешь, что лучше было всего.

      – Что.

      – Когда мы летели… Ну там… в небе. Я никогда ещё так себя не чувствовала. Сначала так страшно было. А потом хотелось петь и кричать. Хотелось вырваться и улететь. А ты меня держал. И трогал. Там. И я не могла сдвинуть ноги. И Ахмет внизу. Он же знал, что ты со мной делаешь. Так стыдно было. И так приятно. Обалденно просто. Почему так, а, Мишка.

      – Ну вот ты в детстве конфеты из буфета потихоньку от мамы таскала?

      – Откуда ты знаешь.

      – Да я спросил просто. Все таскают. Боялась, что мама накажет?

      – Дааа.

      – А конфета от этого вкусней не становилась?

      – Наверно. Стыдно было, но так хотелось.

      – Ну вот.

      – Что вот.

      – Ты перебарывала страх и стыд, и от этого было ещё вкусней. Когда ты отпускаешь себя, стряхиваешь то, что тебя сковывает изнутри, делаешь то, что хотела сделать, но боялась или стеснялась, ты становишься немного свободней, чем раньше, и от этого испытываешь… радость, иногда даже и…

      – Но я никогда не хотела, чтобы ты меня… при ком-то…

      – Ты просто не думала об этом. Ты не знаешь всех своих желаний. Но это не значит, что в тебе их нет.

      – Так значит, ты меня знаешь лучше меня самой.

      – Выходит, что лучше.

      – Какой ты у меня умный, Мишка. А ты не можешь сказать,